Неточные совпадения
Они молча смотрели
друг другу в
глаза.
Головы, головы перед
глазами. Внимательные, чуждо-настороженные лица. Поднялась из глубины души горячая волна. Я был в себе не я, а как будто кто-то
другой пришел в меня — спокойный и хладнокровный, с твердым, далеко звучащим голосом.
Он старался не встретиться со мною
глазами. Взгляд его был чуждый и отдаленный; на бледном, страшно осунувшемся лице темнели глубоко впавшие, окаймленные синевою
глаза. Он как будто смотрел из
другого мира, неподвижно прислушиваясь к чему-то внутри себя. Я продолжал...
Согнулись спины, потухли
глаза. В темноте сонно и уныло, как невыспавшиеся рабы, ноют гудки. И идут в холоде угрюмые вереницы серых людей. А Мороз и
другие в тюрьме.
В ответ звучали мертвые, чуждые мне теперь слова, а зеленоватые
глаза с изучающим вниманием смотрели на меня. И все больше в них проступало жесткое презрение. Как будто шел человек к спешной, нужной цели, а
другой пристает к нему: как это люди ходят? Почему? Почему мы вот идем на двух ногах и не падаем?
Маша жадно смотрела на меня, в ее
глазах замер ужас. Душою своею она видела, как неотвратимо надвигается что-то, чего
другие не видят. Я успокаивал ее. У нее лились слезы, она быстро бормотала, как будто молилась про себя...
Безумием захлебывающейся злобы вспыхнут добрые, плачущие
глаза, тихая душа закрутится в кровавой жажде истязаний, и будет
другой человек.
На толкучке топчутся люди. Кричат, божатся, надувают.
Глаза беспокойно бегают, высматривая копейку. В разнообразии однообразные, с
глазами гиен, с жестоким и окоченелым богом в душе, цыкающим на все, что рвется из настоящего. Как из
другого мира, проезжают на дровнях загорелые мужики в рваных полушубках, и угрюмо светится в их
глазах общая тайна, тихая и крепкая тайна земли. Среди них хожу я, с мозгом, обросшим книжными мыслями.
От Катры получил странную записку, где настойчиво она звала меня прийти вечером. Пришел я поздно. Было много народу. Кончили ужинать, пили шампанское. По обычному пряно чувствовалась тайная влюбленность всех в Катру. Катра была задорно весела, смеялась заражающим смехом,
глаза горячо блестели. Каждый раз она
другая.
И мы смотрели
друг другу в
глаза.
Мы молча смотрели
друг другу в
глаза. Алексей удивленно пожал плечами и пустил бутылочку.
И я ходил по сверкающим улицам с поющими ручьями, залитым золотом солнцем. Что это? Откуда эти новые, совсем
другие люди? Я ли
другой? Они ли
другие? Откуда столько милых, красивых женщин? Ласково смотрели блестящие
глаза, золотились нежные завитки волос над мягкими изгибами шей. Шли гимназистки и гимназисты, светясь молодостью. И она — Катра. Вот вышла из магазина, щурится от солнца и рукою в светлой перчатке придерживает юбку… Царевна! Рабыня солнца! Теперь твой праздник!
Катра вынула из кармана револьвер. Она обняла мою шею рукою, крепко прижала к себе.
Другой рукой покрыла плоский, блестящий револьвер. Грозно-веселый свет безумно лился из ее
глаз в мои.
Среди ароматов и цветов — она, прекрасная, хищная. И она моя. Буйно-грешный сон любви и красоты, вечной борьбы и торжествующего покорения. Все время мы
друг против
друга, как насторожившиеся враги. Мне кажется, мы больше
друг друга презираем и ненавидим, чем любим. Смешно представить себе, чтоб сесть с нею рядом, как с подругою, взять ее руку и легко говорить о том, что в душе. Я смотрю, — и победно-хищно горят
глаза...
Сдержанность меня покидала.
Глаза загорались. И в наступавших сумерках как будто два отравленных клинка скрещивались. Или, — что там! — вернее, — как будто Федор Федорович и Анна Петровна злобно шпыняли
друг друга.
Он чувствовал, что если б они оба не притворялись, а говорили то, что называется говорить по душе, т. е. только то, что они точно думают и чувствуют, то они только бы смотрели в
глаза друг другу, и Константин только бы говорил: «ты умрешь, ты умрешь, ты умрешь!» ― а Николай только бы отвечал: «знаю, что умру; но боюсь, боюсь, боюсь!» И больше бы ничего они не говорили, если бы говорили только по душе.
Мы довольно долго стояли друг против друга и, не говоря ни слова, внимательно всматривались; потом, пододвинувшись поближе, кажется, хотели поцеловаться, но, посмотрев еще в
глаза друг другу, почему-то раздумали. Когда платья всех сестер его прошумели мимо нас, чтобы чем-нибудь начать разговор, я спросил, не тесно ли им было в карете.
«Да, больше нечего предположить, — смиренно думала она. — Но, Боже мой, какое страдание — нести это милосердие, эту милостыню! Упасть, без надежды встать — не только в
глазах других, но даже в глазах этой бабушки, своей матери!»
Неточные совпадения
Вот что он пишет: «Любезный
друг, кум и благодетель (бормочет вполголоса, пробегая скоро
глазами)…и уведомить тебя».
Хлестаков, городничий и Добчинский. Городничий, вошед, останавливается. Оба в испуге смотрят несколько минут один на
другого, выпучив
глаза.
По левую сторону городничего: Земляника, наклонивший голову несколько набок, как будто к чему-то прислушивающийся; за ним судья с растопыренными руками, присевший почти до земли и сделавший движенье губами, как бы хотел посвистать или произнесть: «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!» За ним Коробкин, обратившийся к зрителям с прищуренным
глазом и едким намеком на городничего; за ним, у самого края сцены, Бобчинский и Добчинский с устремившимися движеньями рук
друг к
другу, разинутыми ртами и выпученными
друг на
друга глазами.
«Тсс! тсс! — сказал Утятин князь, // Как человек, заметивший, // Что на тончайшей хитрости //
Другого изловил. — // Какой такой господский срок? // Откудова ты взял его?» // И на бурмистра верного // Навел пытливо
глаз.
Одна ручонка свесилась, //
Другая на
глазу // Лежит, в кулак зажатая: // «Ты плакал, что ли, бедненький?