— Нет, нет, нет! Симулянт несомненный! — решил главный врач. — Вы, штатские врачи, не знаете условий военной службы, вы, естественно, привыкли верить каждому больному. А они этим пользуются. Тут гуманничанье
не у места.
Неточные совпадения
И так же незаметно, совсем случайно, вследствие непредотвратимого стечения обстоятельств, сложились дела и повсюду кругом. Все остались на своих
местах. Для каждого оказалось возможным сделать исключение из правила. В строй попал только смотритель султановского госпиталя. Султанову, конечно, ничего
не стоило устроить так, чтобы он остался, но
у Султанова
не было обычая хлопотать за других, а связи он имел такие высокие, что никакой другой смотритель ему
не был страшен или неудобен.
У нас, как видно из приводимого документа, кроме поста военно-медицинского инспектора, ни одно сколько-нибудь ответственное
место с руководящею ролью
не было предоставлено врачу.
Но больные все прибывали,
места не хватало. Волей-неволей пришлось отправить десяток самых тяжелых в наш госпиталь. Отправили их без диагноза.
У дверей госпиталя, выходя из повозки, один из больных упал в обморок на глазах бывшего
у нас корпусного врача. Корпусный врач осмотрел привезенных, всполошился, покатил в полк, — и околоток, наконец, очистился от тифозных.
Рассказывают, что во время «опийной» англо-китайской войны китайцы, чтобы испугать англичан и «поддержать дух» своих, выставляли на видных
местах огромные, ужасающего вида пушки, сделанные из глины. Китайцы шли в бой, делая страшные рожи, кривляясь и испуская дикие крики. Но все-таки победили англичане. Против глиняных пушек
у них были
не такие большие, но зато стальные, взаправду стрелявшие пушки. Против кривляний и страшных рож
у них была организация, дисциплина и внимательный расчет.
— Я тебя спрашиваю, как тут очутилась эта эфиопская харя?! Мы их в толпе
не видели, когда
у вагонов стояли… С той стороны их впустил, на чаек получил?.. Мы здесь кровь проливали, нам нету
места, а они кэк-уок танцевали, им нашлось отдельное купе?!
— Нет, ей-богу молодцы забастовщики!.. Ни толкотни, ни спешки, ни ругани.
У каждого свое
место… А то, как из Харбина выезжали: первое, — чуть руку себе
не сломал, второе, — спал в коридоре, как собака…
Простыми глазами сразу увидишь, что находишься по преимуществу в земледельческом государстве и что недаром рука богдыхана касается однажды в год плуга как главного, великого деятеля страны: всякая вещь обдуманно, не как-нибудь, применена к делу; все обработано, окончено; не увидишь кучки соломы, небрежно и
не у места брошенной, нет упадшего плетня и блуждающей среди посевов козы или коровы; не валяется нигде оставленное без умысла и бесполезно гниющее бревно или какой-нибудь подобный годный в дело предмет.
Но относительно меня я заметил одну особенность: куда бы я ни приткнулся им помогать во время работы, везде я был
не у места, везде мешал, везде меня чуть не с бранью отгоняли прочь.
Неточные совпадения
Городничий. Вам тоже посоветовал бы, Аммос Федорович, обратить внимание на присутственные
места.
У вас там в передней, куда обыкновенно являются просители, сторожа завели домашних гусей с маленькими гусенками, которые так и шныряют под ногами. Оно, конечно, домашним хозяйством заводиться всякому похвально, и почему ж сторожу и
не завесть его? только, знаете, в таком
месте неприлично… Я и прежде хотел вам это заметить, но все как-то позабывал.
Городничий. Да говорите, ради бога, что такое?
У меня сердце
не на
месте. Садитесь, господа! Возьмите стулья! Петр Иванович, вот вам стул.
Почтмейстер. Нет, о петербургском ничего нет, а о костромских и саратовских много говорится. Жаль, однако ж, что вы
не читаете писем: есть прекрасные
места. Вот недавно один поручик пишет к приятелю и описал бал в самом игривом… очень, очень хорошо: «Жизнь моя, милый друг, течет, говорит, в эмпиреях: барышень много, музыка играет, штандарт скачет…» — с большим, с большим чувством описал. Я нарочно оставил его
у себя. Хотите, прочту?
Митрофан. Потому что она приложена к своему
месту. Вон
у чулана шеста неделя дверь стоит еще
не навешена: так та покамест существительна.
С ними происходило что-то совсем необыкновенное. Постепенно, в глазах
у всех солдатики начали наливаться кровью. Глаза их, доселе неподвижные, вдруг стали вращаться и выражать гнев; усы, нарисованные вкривь и вкось, встали на свои
места и начали шевелиться; губы, представлявшие тонкую розовую черту, которая от бывших дождей почти уже смылась, оттопырились и изъявляли намерение нечто произнести. Появились ноздри, о которых прежде и в помине
не было, и начали раздуваться и свидетельствовать о нетерпении.