Неточные совпадения
— Ладно, проходи! Нашли где в канаве пьяного
японца и побили!
Знаем!
29 сентября пальба особенно усилилась. Пушки гремели непрерывно, вдоль позиций как будто с грохотом валились друг на друга огромные шкапы. Снаряды со свистом уносились вдаль, свисты сливались и выли, как вьюга… Непрерывно трещал ружейный огонь. Шли слухи, что
японцы обошли наше правое крыло и готовы прорвать центр. К нам подъезжали конные солдаты-ординарцы, спрашивали, не
знаем ли мы, где такой-то штаб. Мы не
знали. Солдат в унылой задумчивости пожимал плечами.
Но как же тут очутились
японцы? Потом, уже много позже, мы
узнали: два-три японских орудия с бешеною удалью проскакали в образовавшийся прорыв на несколько верст вперед, без всякого прикрытия стали на горке и открыли огонь по переправе. И побежали все эти массы вооруженных людей, и погибло имущества на сотни тысяч.
Солнце село, над зарею слабо блестел серп молодого месяца. Я съехался с Шанцером и Селюковым. Шанцер по-обычному был возбужден и жизнерадостен. Селюков сидел на лошади, как живой труп. От них я
узнал, что половина нашего обоза была брошена у переправы, где мы попали под огонь
японцев.
— Никто не
знает, где полк. Куда ехать? Вдруг вижу, — штаб нашей армии. Стоит Каульбарс, допрашивает пленного
японца. Я подошел, стою. Подъехал еще какой-то офицер, спрашивает вполголоса, где седьмой стрелковый полк. Каульбарс услышал, быстро обернулся. «Что? Что такое?» — «Мне, ваше высокопревосходительство, нужно
знать, где седьмой стрелковый полк». Отвернулся и пожал плечами. «Я не
знаю, куда девалась вся моя армия, а он спрашивает, где седьмой полк!»
— Мы стояли на фланге третьей армии, около второй. Сзади нас осадная батарея. 19-го числа вдруг
узнаем, что ее увезли. Куда?
Знаете, куда? В Телин!.. Мы верить не хотели. Их спасали! В начале боя спасали пушки! Страшно, — вдруг достанутся
японцам!.. Да что же это такое? Пушки существуют для армии, или армия для пушек?!
На юге гремели пушки. Пришел новый приказ — идти дальше на север, в Чантафу. В дороге мы
узнали, что Телин взят и
японцы продолжают наседать.
— Вы
знаете, у нас получилось такое впечатление, — главному врачу очень хотелось, чтоб денежный ящик попал в руки
японцев…
—
Японец, верно говорю: первое — больно хорошо по-русски говорит, а главное — великолепно
знает расположение наших войск.
Неточные совпадения
—
Знаешь, эти маленькие
японцы действительно — язычники, они стыдятся страдать. Я говорю о раненых, о пленных. И — они презирают нас. Мы проиграли нашу игру на Востоке, Клим, проиграли! Это — общее мнение. Нам совершенно необходимо снова воевать там, чтоб поднять престиж.
— Они там напились, орали ура, как
японцы, — такие,
знаешь. Наполеоны-победители, а в сарае люди заперты, двадцать семь человек, морозище страшный, все трещит, а там, в сарае, раненые есть. Все это рассказал мне один знакомый Алины — Иноков.
— Ну, — чего там годить? Даже — досадно. У каждой нации есть царь, король, своя земля, отечество… Ты в солдатах служил? присягу
знаешь? А я — служил. С
японцами воевать ездил, — опоздал, на мое счастье, воевать-то. Вот кабы все люди евреи были, у кого нет земли-отечества, тогда — другое дело. Люди, милый человек, по земле ходят, она их за ноги держит, от своей земли не уйдешь.
— Вчера этот господин убеждал нас, что сибирские маслоделы продают масло
японцам, заведомо
зная, что оно пойдет в Германию, — говорил он, похлестывая стеком по сапогу. — Сегодня он обвинил меня и капитана Загуляева в том, что мы осудили невинных…
Я
знаю, что я не понравился бы за это
японцам, до того, что они не прочь бы посадить меня и в клетку, благо я теперь в Японии.