Неточные совпадения
Когда пошла художественная часть, Бася увела Чугунова и Нинку
в буфет пить чай. Подсел еще секретарь комсомольской цеховой
ячейки. Чугунов много говорил, рассказывал смешное, все смеялись, и тут он был совсем другой, чем на трибуне.
В быстрых глазах мелькало что-то детское, и смеялся он тоже детским, заливистым смехом.
12 февр. — Здорово сегодня на бюро поспорили с Борисом Ширкуновым. Я считаю неправильным, что так много ребят на вузовской работе. Нужно больше посылать на вневузовскую работу,
в производственные
ячейки, особенно на пропагандистскую работу. И без того разверстку райкома еле-еле выполнили. Все себя обслуживаем, а обслужить никак не можем. Много у нас не работы, а суеты и видимости одной.
В вузовских
ячейках у нас темы для докладов высасываются из пальца — о НОТе, о быте. А яркого проявления жизни организации на собраниях не бывает. Основная работа — политпросветительная. Это то же самое, что оттачивать для боя шашки и чистить винтовки. Очень хорошо и полезно. Но тогда, когда все это
Как сильно я изменилась за это время! Хорошо подошла к ребятам
в ячейке, и это была не игра, — действительно, и внутри у меня была простота и глубокая серьезность. Нинка, ты ли это со своим шарлатанством и воинствующим индивидуализмом? Нет, не ты, сейчас растет другая, — комсомолка, а прежняя умирает. Я недурно вела комсомольскую работу и чувствую удовлетворенность.
Шла из
ячейки и много думала. Да, тяжелые годы и шквал революции сделали из меня совсем приличного человека, я сроднилась с пролетариатом через комсомол и не мыслю себя как одиночку. Меня нет, есть мы: когда думаю о своей судьбе, то сейчас же думаю и о судьбе развития СССР. Рост СССР — мой рост, тяжелые минуты СССР — мои тяжелые минуты. И если мне говорят о каких-нибудь недочетах
в лавках,
в быту, то я так чувствую, точно это моя вина, что не все у нас хорошо.
Но позорное дезертирство с трудового фронта нельзя было оставить без наказания. Лелька сама себя оштрафовала
в десятикратном размере суммы, которую должна была получить из страхкассы за прогульные дни: предстояло получить около семи с полтиной, — значит, — семьдесят пять рублей штрафу. Отдать их
в комсомольскую
ячейку на культурные нужды.
Лелька пошла утром
в бюро комсомольской
ячейки. Уже вторую неделю она никак не могла добиться себе какой-нибудь нагрузки. Секретарь посылал к орграспреду, орграспред — к секретарю.
Пришла.
В ячейке было еще пусто. Секретарь общезаводской
ячейки Дорофеев, большой и рыхлый парень, сердито спорил с секретарем
ячейки вальцовочного цеха Гришей Камышовым. Этот был худой, с узким лицом и ясными, чуть насмешливыми глазами. Говорил он четко и властно. И говорил вот что...
— Работа
в нашей
ячейке — ни к черту не годная. Ты только речи говоришь да резолюции проводишь, а все у нас идет самотеком. Ребята такие, что мы только компрометируем ленинский комсомол. Членских взносов не платят по два, по три года, девчата только о шелковых чулках думают, губы себе мажут, ребята хулиганят. Кто самые первые хулиганы на все Богородское? Спирька Кочерыгин да Юрка Васин, — наши ребята. Надо таких всех пожестче брать
в оборот. Не поддадутся — вон гнать.
— Так вот, как же нам это сделать? — Дорофеев потер переносицу. — Наверно, не сегодня, так завтра Царапкин сюда зайдет,
в ячейку. А то лучше пойди сама, отыщи его
в цехе. Он
в верхней лакировке работает.
— Погоди, все проще можно сделать. Сегодня Царапкин как раз делает доклад
в галошной
ячейке. О текущем моменте. Там с ним и столкуешься. Собираются
в клубе пионеров.
Заревел обеденный гудок. Комната стала заполняться девчатами и парнями, забегавшими
в ячейку по комсомольским своим делам или просто поболтать. Шутки, смех.
Заревел гудок. Помещение
ячейки опустело. Спирька и Юрка работали
в ночной смене, торопиться им было некуда. Юрка подсел к Лельке и горячо с нею заговорил. Подсел и Спирька. Молчал и со скрытою усмешкою слушал. Ему бойкая эта девчонка очень нравилась, но он перед нею терялся, не знал, как подступиться. И чувствовал, что, как он ей тогда заглянул
в глаза, это отшибло для него всякую возможность успеха. К таким девчонкам не такой нужен подход. Но какой, — Спирька не знал.
На доклад Царапкина Лелька запоздала, — попала сначала
в пионерский клуб соседнего кожзавода. Пришла к самому концу доклада. Узкая комната во втором этаже бывшей купеческой дачи, облупившаяся голландская печка. На скамейках человек тридцать, — больше девчат. Председательствовала Лиза Бровкина, секретарь одной из галошных
ячеек.
В резолюции говорилось, что комсомольская
ячейка галошного цеха одобряет взятый партией курс на усиленную индустриализацию и коллективизацию страны и требует применения самых жестких мер
в отношении к правооппортунистическим примиренцам и паникерам.
Лиза жаловалась на свою необразованность, как ей приходится одновременно и работать, и руководить
ячейкой, и самой учиться, и как боится она, чтоб
в чем-нибудь не сказалось, что она думает не так, как надо.
— Очень ты нынче хорошо
в ячейке накрутила хвост нашим хулиганам!
Священник пожаловался
в ячейку.
— Нужно будет вот что: переговорить
в ячейке и встряхнуть хорошенько легкую нашу кавалерию. Как всегда у нас:
в прошлом году взялась за дело горячо, а потом совсем закисла. Нужно ее двинуть на борьбу с пьянством, с лодырничеством и вредительством.
— А я знаю? Чего сам не запишешься? Зайди
в ячейку.
Весь этот день она промучилась, и самолюбие сильно страдало, когда вспоминала общий смех себе вдогонку. Вечером случайно узнала
в ячейке, что Царапкин — комсомолец, да еще активист. Вспомнила, что даже имела с ним кой-какие дела. Бася решила пойти к нему на дом и поговорить по душам.
— Этого оставить так нельзя. Нужно, понимаешь, вокруг этого дела чтобы забурлило общественное мнение. Чтоб широкие массы заинтересовались. Какое наглое рвачество! И комсомолец еще! Я поговорю
в партийной
ячейке. Думаю, — нельзя ли устроить над ним общественный суд, товарищеский, чтобы закрутить это дело
в самой гуще рабочих масс.
История с Юркой взволновала весь комсомол.
В партийной
ячейке шли возмущенные разговоры о том, что ребята
в комсомоле совсем распустились, развиваются прогулы, хулиганство, рвачество, никакого отпора этому не дается, воспитательной работы не ведется. Секретаря комсомольской
ячейки Дорофеева вызвали
в райком и здорово намылили голову.
— Что же тебе
в ячейке сказали за твое осуждение?
Должен я вам сказать вот какую истину: плохо у нас
в комсомольской
ячейке обстоит дело с воспитанием товарищей.
Опять председатель сам прочел заявление, спотыкаясь и экая.
В заявлении было сказано, что комсомольская
ячейка привлекает к товарищескому рабочему суду Василия Царапкина за нарушение производственной дисциплины и рвачество.
Долго комсомолия аплодировала, волновалась и переговаривалась. Потом взошел на трибуну худощавый парень с бледным лицом, — его Лелька мельком видала
в ячейке. Говорил он глуховатым голосом, иногда не находя нужных слов. Брови были сдвинутые, а тонкие губы — энергичные и недобрые.
Гурьбою вышли из клуба и продолжали спорить. Была тихая зимняя ночь, крепко морозная и звездная. Очень удачный вышел суд. Всех он встряхнул, разворошил мысли, потянул к дружной товарищеской спайке. Не хотелось расходиться. Прошли мимо завода. Корпуса сияли бесчисленными окнами, весело гремели работой. Зашли
в помещение бюро
ячейки.
И всем это понравилось гораздо больше, даже самому Ведерникову. Воодушевились. Стали обсуждать, как все это устроить,
в подробностях намечали план. И надолго у всех осталась
в памяти накуренная комната
ячейки, яркий свет полуваттной лампы с потолка, отчеканенные морозом узоры на окнах и душевный подъем от вставшей перед всеми большой цели, и ясная, легким хмелем кружащая голову радость, когда все кругом становятся так милы, так товарищески дороги.
Выбрали инициативную тройку для организации ударного конвейера. Вошли
в нее Бася, Лиза Бровкина и Ведерников. Партийная
ячейка отнеслась к начинанию молодежи благодушно, но без особенной активности, администрация — с полнейшим равнодушием и даже с легкою насмешливостью. Инженер галошной мастерской сказал...
Желающих явилось больше чем нужно. Ударная тройка отбирала тех, кто был получше
в работе. Необходимо было прикрепить к конвейеру и Басю: она и работница была прекрасная, и великолепный организатор
в качестве члена тройки, — ее наметили бригадиром. Но Бася уже не работала на галошах. С большими усилиями, с вмешательством партийной
ячейки удалось добиться, чтобы администрация временно освободила ее от хронометража.
Юрка Васин
в это время вел ударную работу
в вальцовке. С ним еще два парня-комсомольца. Их цель была доказать, что один рабочий может работать одновременно на двух вальцовых машинах, — до сих пор все работали на одной. Гриша Камышов, секретарь их цеховой комсомольской
ячейки, «ударялся» со своими подручными тут же, на огромном трехзальном каландре.
Ударники всех цехов часто сходились
в ячейке, обменивались впечатлениями, смеялись, подзадоривали друг друга.
8 июля, через месяц, съехались все обратно. Лелька, как
в родной уже дом, вошла
в бюро
ячейки, где толкались и оживленно делились впечатлениями густо за месяц загоревшие девчата и парни. Лельку, тоже загоревшую,
в защитного цвета юнгштурмовке, встретили...
Тогда сверху был направлен на завод сокрушительный удар. Смещен был за выявившийся оппортунизм на практике директор завода, назначены перевыборы завкома,
в партком назначен новый секретарь. Снят был с секретарства
в комсомольском комитете вялый фразер Дорофеев. Заводская комсомолия дружно выдвинула на его место секретаря вальцовочной цеховой
ячейки Гришу Камышова.
В райкоме его утвердили.
Закрытое собрание комсомольского актива. Выступил с энергичным словом новый секретарь заводского партийного комитета Алехин (летом партийная и комсомольская
ячейки завода были преобразованы
в комитеты). Он был краток; охарактеризовал положение на заводе и дал общие директивы.
А после их ухода позвонил
в ячейку.
В понедельник из восьми работниц этой группы четыре оказались переведенными на новую работу, а на их место были поставлены комсомолки, снятые с намазки черной стрелки. Предварительно с девчатами основательно поговорил
в бюро
ячейки Гриша Камышов.
Только директор или инженер попытаются хоть немножко подтянуть, — сейчас же поднимается травля
в газетах, вмешивается завком,
ячейка, — и руководство сменяется.
Как-то вечером пришел Ведерников к Лельке, а ее задержали на собрании
ячейки. Вошла она и видит: вешалка снята с крюков и положена на пол, Ведерников с восковым лицом неподвижно лежит около радиатора,
в пальто и
в кепке. Она стала брызгать ему
в лицо водой, перетащила к себе на постель. Он пришел
в себя. Огляделся. Сконфуженно нахмурился и быстро сел.
Ячейка закройного цеха, где он работал, высказалась за его перевод
в члены комсомола: его любили.
Заехал инструктор окружкомола [Окружной комитет комсомола.], носатый парень с золотистым чубом,
в больших очках. Знакомился с работой местного и приезжего комсомола, одобрил энергию. Одного только не одобрил: что
в местной
ячейке не хватает учетных карточек и комсомольских билетов. Потом нахмурился и вынул записную книжку.
В бюро
ячейки — то же самое. Нинка ждала грозных криков, обвинений. А все были ласковы и смущены, говорили, что вызов ее — только недоразумение, извинялись и просили обязательно ехать назад.