Неточные совпадения
И поступили в комсомол. Я удрала из дому пятнадцати
лет, как только кончила семилетку. Жизнь вихрем закрутила меня. Целый приключенческий роман можно бы написать из того, что я переиспытала с пятнадцати
лет до последнего
года, когда поступила в МВТУ. Кем я ни была: библиотекарем, бандитом, комиссаром здравоохранения, статистиком. И где я ни побывала: на Амуре, на Мурмане, в
Голодной степи. Больше всего полюбила зной зауральских пустынь, хотя больше всего вынесла там страданий.
Рассказала она, как три
года назад была в Акмолинской области. Поехала она из Омска в экспедиции для обследования состояния и нужд гужевого транспорта. Рассказывала про приключения с киргизами, про озеро Балхаш, про
Голодную степь и милых верблюдов, про то, как заболела брюшным тифом и две недели самой высокой температуры перенесла на верблюде, в походе. Оставить ее было негде, товарищам остаться было нельзя.
— Скажи, что тебя понесло в
Голодную степь? Ведь не могли ж тебя, такую юную, мобилизовать? Сколько тебе
лет было?
— Да я и строений для этого не строю; у меня нет зданий с колоннами да фронтонами. Мастеров я не выписываю из-за границы. А уж крестьян от хлебопашества ни за что не оторву. На фабриках у меня работают только в
голодный год, всё пришлые, из-за куска хлеба. Этаких фабрик наберется много. Рассмотри только попристальнее свое хозяйство, то увидишь — всякая тряпка пойдет в дело, всякая дрянь даст доход, так что после отталкиваешь только да говоришь: не нужно.
По ее рассказам, нищий этот был великий грешник и злодей, в
голодный год он продавал людям муку с песком, с известкой, судился за это, истратил все деньги свои на подкупы судей и хотя мог бы жить в скромной бедности, но вот нищенствует.
Кругом тихо. Только издали, с большой улицы, слышится гул от экипажей, да по временам Евсей, устав чистить сапог, заговорит вслух: «Как бы не забыть: давеча в лавочке на грош уксусу взял да на гривну капусты, завтра надо отдать, а то лавочник, пожалуй, в другой раз и не поверит — такая собака! Фунтами хлеб вешают, словно в
голодный год, — срам! Ух, господи, умаялся. Вот только дочищу этот сапог — и спать. В Грачах, чай, давно спят: не по-здешнему! Когда-то господь бог приведет увидеть…»
Неточные совпадения
Изображу ль в картине верной // Уединенный кабинет, // Где мод воспитанник примерный // Одет, раздет и вновь одет? // Всё, чем для прихоти обильной // Торгует Лондон щепетильный // И по Балтическим волнам // За лес и сало возит нам, // Всё, что в Париже вкус
голодный, // Полезный промысел избрав, // Изобретает для забав, // Для роскоши, для неги модной, — // Всё украшало кабинет // Философа в осьмнадцать
лет.
— Все находят, что старше. Так и должно быть. На семнадцатом
году у меня уже был ребенок. И я много работала. Отец ребенка — художник, теперь — говорят — почти знаменитый, он за границей где-то, а тогда мы питались чаем и хлебом. Первая моя любовь — самая
голодная.
Да и самая деревня Бухтармы успела в течение ста
лет выгореть раз десять, и ее наличное население давно превратилось в толпу
голодных и жалких нищих.
Они вытерпели крест твой, они вытерпели десятки
лет голодной и нагой пустыни, питаясь акридами и кореньями, — и уж, конечно, ты можешь с гордостью указать на этих детей свободы, свободной любви, свободной и великолепной жертвы их во имя твое.
Бедный, худой, высокий и плешивый диакон был один из тех восторженных мечтателей, которых не лечат ни
лета, ни бедствия, напротив, бедствия их поддерживают в мистическом созерцании. Его вера, доходившая до фанатизма, была искренна и не лишена поэтического оттенка. Между им — отцом
голодной семьи — и сиротой, кормимой чужим хлебом, тотчас образовалось взаимное пониманье.