Неточные совпадения
Роза содрогнулась. Зачем она была прикреплена к своему стебельку? Вольные
птички, щебетавшие вокруг нее, перепрыгивали и перелетали с ветки на ветку; иногда они уносились куда-то далеко, куда — не знала роза. Бабочки тоже были свободны. Как она завидовала им! Будь она такою, как они, она
вспорхнула бы и улетела от злых глаз, преследовавших ее своим пристальным взглядом. Роза не знала, что жабы подстерегают иногда и бабочек.
«Смирный люди», — вспомнилось мне, как Дерсу называл этих пернатых обитателей тайги. Вдруг
птичка вспорхнула и полетела в кусты. И снова тоска защемила мне сердце.
Над ним на дереве пела птичка, и он стал глазами искать ее между листьями; вдруг
птичка вспорхнула с дерева, и в ту же минуту ему почему-то припомнилась та «мушка», в «горячем солнечном луче», про которую Ипполит написал, что и «она знает свое место и в общем хоре участница, а он один только выкидыш».
Но скоро восходящее светило дня пробудило все творение: рощи, кусточки оживились,
птички вспорхнули и запели, цветы подняли свои головки, чтобы напитаться животворными лучами света.
Неточные совпадения
Симпатичные
птички эти постоянно заглядывали под щепки, камни и ракушки и то и дело заходили в воду, и, только когда сильная прибойная волна дальше обыкновенного забегала на берег, они
вспархивали и держались на воздухе до тех пор, пока вода не отходила назад.
Нюрочка чуть не расхохоталась, но Вася сдвинул брови и показал глазами на Таисью. Пусть ее спит, святая душа на костылях. Нюрочка почувствовала, что Вася именно так и подумал, как называл Таисью развеселившийся Самойло Евтихыч. Ей теперь ужасно захотелось рассказать про Голиковского, какой это смешной человек, но Таисья пошевелилась, и Нюрочка
вспорхнула, как
птичка.
Хлопнула Ворона в последний раз носом по сучку, встрепенулась и только что хотела
вспорхнуть, как услышала страшный крик. Неслась стая воробьев, а впереди летела какая-то маленькая желтенькая
птичка.
Понесло резким утренним ветерком. Кусты зашевелились,
вспорхнула полусонная
птичка. Звезды померкли. Темно-синее небо посерело, подернулось нежными перистыми облачками; серый полумрак поднимался с земли. Наступал третий день моего… Как это назвать? Жизнь? Агония?
— Ну, Дуня, прощай. Может быть, увидимся еще сегодня. А я пойду танцевать. Танцы — моя жизнь! — И,
вспорхнув веселой
птичкой со своего места, Наташа вскользь небрежно чмокнула в щеку Дуню и закружилась по зале с высоким офицером, почтительно, как с настоящею княжною, обращавшимся с нею.