Неточные совпадения
За
последнее время Николай Павлович
стал кататься на Васильевский остров гораздо чаще — раза два, три каждую неделю.
Вошедший казачок доложил, что прислали за барышней Екатериной Петровной, и та, бросив
последний умоляющий взгляд на Наталью Федоровну,
стала прощаться.
Последняя уверенность в особенности казалась ей роковой: отказаться от любви неразделенной она еще чувствовала в себе силы, но если эта любовь пламенно разделяется… Что тогда? Искус
становился громадным, почти неодолимым. Но, быть может, Катя и я ошибаемся? Дай Бог, чтобы мы ошибались!
— Я, конечно, не ошибся, — начинал он, когда собеседник выражал желание слышать окончание «казуса», — месяца три прошло с отправки
последнего письма, все шло по-прежнему, вдруг наехала ревизия,
стала всюду шарить да нюхать, да ничего не пришлось найти, машина у меня по управлению шла как по маслу, без сучка и задоринки.
Это не укрылось от «предметов его восторженного поклонения» и
последние, увидав в нем доброго, отзывчивого на все хорошее юношу и, вместе с тем, хорошего служаку,
стали с ним в товарищеские отношения, вследствие чего Антон Антонович почувствовал себя на седьмом небе.
Это
стало с ним за
последнее время случаться нередко, он сердился на себя, но не мог ничего поделать с собой: обитательница коричневого дома окончательно похитила его сердечный покой.
Долго и неудержимо
стал говорить он о сущности и целях масонства. Увлекательная речь ярого масона не осталась без воздействия на Зарудина: предстоящее сватовство
последнего за Хомутову отодвинулось в мыслях обоих, беседовавших далеко за полночь, приятелей на второй план.
Здесь он аккуратно отвинтил крышку пороховницы, служащую и меркой для пороха, насыпал в нее
последний и
стал осторожно сыпать его в дуло пистолета, затем вложил пулю, снова внимательно осмотрев ее и шомполом забил пыж.
В довершение несчастья, на мрачном фоне его будничной жизни
стал за
последнее время светлым пятном мелькать образ хорошенькой девушки, белокурой Глаши, горничной Настасьи Федоровны, сгущая еще более окружающий его мрак.
Вскоре по выходе в офицеры и достижении совершеннолетия он быстро прокутил доставшееся ему после родителей незначительное состояние и
стал жить неведомо чем, частью на счет своих товарищей, а частью в кредит, пока
последний не иссяк, но не оставлял своих привычек и своей страсти к игре.
Этот вздох был
последний — Федора Николаевича не
стало.
Наконец,
последний окончательно выздоровел и явился в свой полк, пунктуально и аккуратно, как и прежде
стал исполнять свои обязанности, но сдержанный и до своей болезни относительно большинства своих товарищей, он
стал теперь окончательно от них отдаляться, перестал бывать в обществе и сидел дома, погруженный в чтение или в свои горькие думы.
— Какой, известно какой, твоей матери; очень она плоха
стала последние дни, третьего дня уже ее соборовали и причащали, лежит теперь без памяти второй день, доктор говорит, что каждую минуту надо ожидать конца…
Недавнее, мгновенно посетившее ее, раскаяние, при известии об опасной болезни матери, так же мгновенно было заглушено опрометчивыми словами старой няньки, и прежняя эгоистическая злоба
стала царить в ее уже теперь вконец испорченном сердце, в котором потухла
последняя тлевшаяся в его глубине искра добра.
Он находил еще, что Зарудин, особенно за
последнее время,
стал невнимателен к его поучениям, рассеян, занят какой-то, видимо, гнетущей его мыслью, хотя догадывался, что эта мысль витала на Васильевском острове, где в то время жила в глубоком уединении покинувшая мужа «соломенная вдова» — графиня Аракчеева.
За
последнее время, впрочем, на этом лице
стала порой появляться редкая за истекшие семь лет гостья — улыбка.
Переехав в дом матери,
последняя всецело посвятила себя и все время своей любимице, с любовью
стала заниматься с нею и передавать ей всю премудрость, вынесенную ею из уроков и книг m-lle Дюран.
Ей
стало в один час известно и понятно все, о чем она только догадывалась, кроме, конечно, той житейской грязи, которой было забрызгано прошлое графини Аракчеевой, и воспроизводить которую в подробностях
последняя не
стала бы не только перед восемнадцатилетней девушкой, но даже наедине сама с собою.
Еще в
последние годы царствования императора Александра Павловича зараза различных эфемерных политических теорий, занесенная некоторыми представителями нашего войска из Европы, подобно эпидемии,
стала быстро распространяться между молодыми умами того времени.
Сознание, что такая встреча может случиться, тяжелое предчувствие, что она должна случиться, отравляло, повторяем, каждую минуту ее безотрадного существования в качестве приживалки у Ираиды Степановны и в доме Хвостовой и продолжало отравлять и тогда, когда она в этом
последнем доме
стала равноправной с Ольгою Николаевною хозяйкой.
Не успел он договорить
последних слов, как толпа вдруг
стала подвигаться, как один человек.
— Нет, уже видно мне не ходить и не
стать опять человеком, не нуждающимся в посторонней помощи, а так мне за
последнее время много лучше, я чувствую себя бодрее, свежее.
Неточные совпадения
Но когда дошли до того, что ободрали на лепешки кору с
последней сосны, когда не
стало ни жен, ни дев и нечем было «людской завод» продолжать, тогда головотяпы первые взялись за ум.
Княгиня Бетси, не дождавшись конца
последнего акта, уехала из театра. Только что успела она войти в свою уборную, обсыпать свое длинное бледное лицо пудрой, стереть ее, оправиться и приказать чай в большой гостиной, как уж одна за другою
стали подъезжать кареты к ее огромному дому на Большой Морской. Гости выходили на широкий подъезд, и тучный швейцар, читающий по утрам, для назидания прохожих, за стеклянною дверью газеты, беззвучно отворял эту огромную дверь, пропуская мимо себя приезжавших.
Во время разлуки с ним и при том приливе любви, который она испытывала всё это
последнее время, она воображала его четырехлетним мальчиком, каким она больше всего любила его. Теперь он был даже не таким, как она оставила его; он еще дальше
стал от четырехлетнего, еще вырос и похудел. Что это! Как худо его лицо, как коротки его волосы! Как длинны руки! Как изменился он с тех пор, как она оставила его! Но это был он, с его формой головы, его губами, его мягкою шейкой и широкими плечиками.
И баронесса, не отпуская Вронского,
стала ему рассказывать, пересыпая шутками, свои
последние планы жизни и спрашивать его совета.
Первое время женитьба, новые радости и обязанности, узнанные им, совершенно заглушили эти мысли; но в
последнее время, после родов жены, когда он жил в Москве без дела, Левину всё чаще и чаще, настоятельнее и настоятельнее
стал представляться требовавший разрешения вопрос.