Кормилица всегда жалела его и заступалась, когда собирались его наказывать: она, со слезами на глазах,
просила за него прощения и помилования, становилась перед Минкиной на колени, целовала ее руки, называя ее всеми нежными, сладкими именами, какие были только в ее лексиконе.
Неточные совпадения
—
Попросить…
за нее… — повторил он. — Что же именно?
В русском лагере приняли иллюминацию
за пылающие костры и, считая это знаком отступления, боялись, чтобы Наполеон не воспользоваться мраком ночи и не ушел с занятых им позиций. Русские рвались сразиться с ним и ждали только приказания. Еще 17 числа Наполеон
просил у Александра Павловича личного свидания между обоими авангардами. Государь отправил
за себя князя Долгорукова. Свидание окончилось ничем, но Долгоруков, возвратившись из французского лагеря, привез известие, будто там заметно уныние.
Прошло еще несколько дней. Талицкий приехал утром
за Маврой Сергеевной,
попросил ее захватить с собой деньги и повез к „особе“, которую, кстати сказать, старушка никогда не видала в глаза.
Предчувствие молодой женщины оправдалось. Мать писала, что Федор Николаевич, накануне уже совсем собравшийся в Грузино, вдруг почувствовал себя худо и слег, к вечеру слабость увеличилась, а потому она и
просила дочь немедленно приехать, если она хочет застать отца в живых. „Он очень плох, и доктора не ручаются
за исход болезни. Приезжай немедленно“, — оканчивала письмо Дарья Алексеевна».
— У меня есть правило, никогда не определять на службу тех,
за кого
просят женщины… — прогнусил ей в ответ Аракчеев, когда она чрезвычайно осторожно начала разговор о вышедшем в отставку и находящемся без места ее родственнике.
Он стал припоминать свои долги: цифры одна
за другой укладывались в его уме — итог вышел внушительный. Такой помощи нельзя было и
просить.
Василий Васильевич в том же письме восторженно описывал графиню Наталью Федоровну Аракчееву, ее участие во время его болезни, ее хлопоты
за него перед ее всесильным мужем и
просил мать молиться
за нее.
Граф через Федора Карловича фон Фрикена предложил врачу новгородоского госпиталя, Ивану Ивановичу Азиатову, которого граф Алексей Андреевич знал ранее и часто у него пользовался, и даже был крестным отцом его сына, занять место Орлицкого, но тот уклонился и
просил поблагодарить графа
за оказанную честь.
— Знаете ли вы,
за что я
просил удалить господина Орлицкого? — обратился он к Азиатову.
— Граф
просит меня об одной милости у государя — оставить вас на прежнем месте в Новгороде, обещая уже более не беспокоить государя о назначении ему врача. Скажите, пожалуйста, что
за причина столь быстрого и крутого поворота? Может быть, вы сами умоляли графа остаться в Новгороде?
— Я не веровал, а сейчас вместе с матерью, обнявшись, плакали; я не верую, а ее
просил за себя молиться. Это бог знает, как делается, Дунечка, и я ничего в этом не понимаю.
— Ну, смотри же, хозяюшка, хлопочи, не осрамись; а вас, господа,
прошу за мной пожаловать. Вот и Тимофеич явился к тебе на поклон, Евгений. И он, чай, обрадовался, старый барбос. Что? ведь обрадовался, старый барбос? Милости просим за мной.
Приходит он в три дня раз, а не каждый день (хотя пусть бы и каждый день), и всегда так хорошо одет, и вообще я люблю молодежь, Алеша, талантливую, скромную, вот как вы, а у него почти государственный ум, он так мило говорит, и я непременно, непременно буду
просить за него.
Неточные совпадения
Городничий (делая Бобчинскому укорительный знак, Хлестакову).Это-с ничего.
Прошу покорнейше, пожалуйте! А слуге вашему я скажу, чтобы перенес чемодан. (Осипу.)Любезнейший, ты перенеси все ко мне, к городничему, — тебе всякий покажет.
Прошу покорнейше! (Пропускает вперед Хлестакова и следует
за ним, но, оборотившись, говорит с укоризной Бобчинскому.)Уж и вы! не нашли другого места упасть! И растянулся, как черт знает что такое. (Уходит;
за ним Бобчинский.)
— // Думал он сам, на Аришу-то глядя: // «Только бы ноги Господь воротил!» // Как ни
просил за племянника дядя, // Барин соперника в рекруты сбыл.
Как ни
просила вотчина, // От должности уволился, // В аренду снял ту мельницу // И стал он пуще прежнего // Всему народу люб: // Брал
за помол по совести.
Нет хлеба — у кого-нибудь //
Попросит, а
за соль // Дать надо деньги чистые, // А их по всей вахлачине, // Сгоняемой на барщину, // По году гроша не было!
Скотинин. Кого?
За что? В день моего сговора! Я
прошу тебя, сестрица, для такого праздника отложить наказание до завтрева; а завтра, коль изволишь, я и сам охотно помогу. Не будь я Тарас Скотинин, если у меня не всякая вина виновата. У меня в этом, сестрица, один обычай с тобою. Да
за что ж ты так прогневалась?