Неточные совпадения
— Всё они… Казак прав… Мы недавно набрели
на самой
вершине сопки
на одинокую китайскую фанзу… В ней
живёт китаец с семьёй. В фанзе, как обыкновенно, большое окно, половина которого заклеена белой, а половина красной бумагой, а в фанзе, как бы вы думали, что?
Неточные совпадения
Мы тронулись в путь; с трудом пять худых кляч тащили наши повозки по извилистой дороге
на Гуд-гору; мы шли пешком сзади, подкладывая камни под колеса, когда лошади выбивались из сил; казалось, дорога вела
на небо, потому что, сколько глаз мог разглядеть, она все поднималась и наконец пропадала в облаке, которое еще с вечера отдыхало
на вершине Гуд-горы, как коршун, ожидающий добычу; снег хрустел под ногами нашими; воздух становился так редок, что было больно дышать; кровь поминутно приливала в голову, но со всем тем какое-то отрадное чувство распространилось по всем моим
жилам, и мне было как-то весело, что я так высоко над миром: чувство детское, не спорю, но, удаляясь от условий общества и приближаясь к природе, мы невольно становимся детьми; все приобретенное отпадает от души, и она делается вновь такою, какой была некогда и, верно, будет когда-нибудь опять.
Говорят,
на озерах, вдали от
жилых мест, в глуши,
на вершине одной горы есть образовавшийся в кратере потухшего вулкана бассейн стоячей воды, наполненной кайманами.
Русский народ в своих низах погружен в хаотическую, языческую еще земляную стихию, а
на вершинах своих
живет в апокалиптических чаяниях, жаждет абсолютного и не мирится ни с чем относительным.
Да будет ваш союз благословен // Обилием и счастием! В богатстве // И радости
живите до последних // Годов своих в семье детей и внуков! // Печально я гляжу
на торжество // Народное: разгневанный Ярило // Не кажется, и лысая
вершина // Горы его покрыта облаками. // Не доброе сулит Ярилин гнев: // Холодные утра и суховеи, // Медвяных рос убыточные порчи, // Неполные наливы хлебных зерен, // Ненастную уборку — недород, // И ранние осенние морозы, // Тяжелый год и житниц оскуденье.
Такого круга людей талантливых, развитых, многосторонних и чистых я не встречал потом нигде, ни
на высших
вершинах политического мира, ни
на последних маковках литературного и артистического. А я много ездил, везде
жил и со всеми
жил; революцией меня прибило к тем краям развития, далее которых ничего нет, и я по совести должен повторить то же самое.