Неточные совпадения
Если
офицеры, воодушевлённые любовью к родине, избрали своим девизом «победа или
смерть» и этот девиз находили вытатуированным у них на теле, то солдаты лезут на эту
смерть под наркозом, хотя и в них нельзя отрицать сознания необходимости победить, чтобы не погибнуть.
Теперь
офицеры этой бригады едут заместить выбывших из строя и павших славною
смертью на поле брани своих товарищей.
Боевое крещение, казалось, уровняло ранги — нет ни
офицеров, ни рядовых, есть люди пролившие свою кровь за дорогое отечество, посмотревшие в глаза
смерти, и забота об этих людях здесь одинакова.
— Пожалуй, вот случай с моим товарищем по полку, тоже бывшим поручиком павлоградского полка ван Бениненгеном. Его спас от
смерти висевший у него на груди большой эмалированный крест. В кавалерийской атаке японский
офицер нанёс ему удар саблей, но удар пришёлся по кресту и был так силён, что вся эмаль с креста слетела, но это препятствие сделано то, что сабля соскользнула и у ван Бениненгена оказалось лишь разрублено левое плечо, а иначе бы была разрублена вся грудь…
Неточные совпадения
«Знаешь, что случилось?» — сказали мне в один голос три
офицера, пришедшие за мною; они были бледны как
смерть.
Вон и риф, с пеной бурунов, еще вчера грозивший нам
смертью! «Я в бурю всю ночь не спал и молился за вас, — сказал нам один из оставшихся американских
офицеров, кажется методист, — я поминутно ждал, что услышу пушечные выстрелы».
— Ma foi, mon officier [Право, господин
офицер… (фр.).]… я слыхал о нем мало доброго. Сказывают, что он барин гордый и своенравный, жестокий в обращении со своими домашними, что никто не может с ним ужиться, что все трепещут при его имени, что с учителями (avec les outchitels) он не церемонится и уже двух засек до
смерти.
Офицер согласился, но, на беду полковника, наследники, прочитавши в приказах о
смерти родственника, ни за что не хотели его признавать живым и, безутешные от потери, настойчиво требовали ввода во владение.
Кольрейфа Николай возвратил через десять лет из Оренбурга, где стоял его полк. Он его простил за чахотку так, как за чахотку произвел Полежаева в
офицеры, а Бестужеву дал крест за
смерть. Кольрейф возвратился в Москву и потух на старых руках убитого горем отца.