Неточные совпадения
Большинство такого рода молодых людей так и остается до конца
дней живота своего подающими надежды, некоторые из них вскоре обращаются
в безнадежных. Но Николай Леопольдович был из молодых да ранний, и с первого взгляда на него можно было, не будучи пророком, предсказать,
что он не пропадет и спокойно дойдет до раз им намеченной цели… Цель эта, впрочем, вся исчерпывалась рефреном известных куплетов...
Усадьба князей Шестовых лежала
в одной из лучших местностей Т-ской губернии. Не говоря уже о том,
что в хозяйственном отношении именье это было золотое
дно — черноземная почва славилась своим плодородием, а «шестовская» пшеница всегда дорого стоила на рынке, — самое местоположение усадьбы было до нельзя живописно.
Прибавляли,
что построивший решетку с крестами князь
в день ее окончания был во время вечерней прогулки заведен нечистой силой на это место, избит старым князем и защекочен русалками.
— Именно какое
дело? — продолжал он. Если ты думаешь,
что в наших отношениях не играет роль с моей стороны никакое чувство, если ты полагаешь,
что мизерною подачкою
в Москву ты купила меня, то поздравляю тебя с такою победою, а себя с таким твоим лестным мнением о моей особе.
— Будь благоразумнее и этого не случится. Поверь мне,
что княжна мне сама по себе совершенно не нужна. Она нужна мне, как средство. Я желаю заслужить полное доверие князя, сделаться даже
в будущем его поверенным. Я только для тебя согласился быть учителем. С зимы я займусь адвокатурой. Как поверенный князя, я могу спокойно приезжать сюда по
делам, даже гостить, мы будем видиться чаще. Я буду, кроме того, на страже интересов любимой женщины, т. е. твоих.
— Любовь к тебе сделала меня таким. Мгновения, подобные настоящему, так хороши,
что стоит позаботиться, чтобы они повторялись все чаще и не прекратились бы
в один прекрасный
день вследствие нашей опрометчивости.
И вдруг является Гиршфельд и с первого
дня знакомства приковывает к себе ее внимание, почти влюбляет ее
в себя. Было над
чем призадуматься.
Впрочем, надо сказать,
что Зинаида Павловна с некоторого времени, видя на
деле благие результаты начертанной Гиршфельдом программы их отношений, довольная выказываемым им страстным чувством
в часы весьма часто устраиваемых Стешей их свиданий наверху, почти успокоилась и уверилась
в его искренности, а потому стала смотреть на проделываемую им, по ее мнению, комедию ухаживания за племянницей довольно равнодушно.
Положим, на самоубийство будет похоже мало, но, приняв во внимание,
что Сергей Павлович Карамышев так же много смыслит по следственной части, как я
в китайском языке, да и остальные ваши местные жрецы Фемиды довольно убоги — я полагаю,
что они, за отсутствием мотивов для отравления князя посторонним лицом, поспешат покончить это
дело именно
в этом смысле.
Она без ужаса не могла представить себя без него. Холодный пот выступал у ней на лбу при одной мысли о возможности остаться снова одной. Она поняла,
что безумно, страстно любит его. Она полюбила его прежде всего за смелость, с которой он взял ее. Эта любовь,
в течение каких-нибудь двух недель со
дня рокового свиданья
в «старом парке», возросла до самоотречения.
В перспективе, менее
чем через две недели, была еще более долгая разлука. Сын уезжал
в Москву. Пребывание Гиршфельда
в усадьбе теряло свое raison d'être, и из последних нескольких
дней вырвать целых два
дня — это ужасно!
Сообщив княгине о желании князя, чтобы он ехал
в Т. по
делам,
что подтвердил и сам князь, Николай Леопольдович успел у нее утянуть радужную на дорогу и укатил.
«Ужасная вещь иметь
дело с этими стареющими красавицами, они уж чересчур щепетильны
в финансовых вопросах, тревожась возникающим, вероятно,
в их уме сознанием,
что их любят не за увядшую красоту, а за деньги…» — рассуждая про себя Николай Леопольдович.
Ею до сих пор он был чрезвичайно доволен. Он чувствовал,
что она была вся
в его руках,
что она на самом
деле отдалась ему беззаветно и бесповоротно,
что она полюбила его со всею страстью молодого, нетронутого организма. Он глубоко верил только
в такое плотское чувство и оно служило, по его мнению, верным залогом,
что она не будет
в будущем перечить его планам и не выдаст, если попадется.
— Чудак, домосед, а хороший, душевный парень и прекрасно знает
дело. Да
что же мы стоим! Милости прошу к нашему шалашу.
В компании веселее. Люди все собрались выпить не дураки. Ужинать еще рано. Красненького выпьем?
— Но
в чем же
дело, утри слезки и расскажи толком.
Шатов не счел нужным скрывать ни от кого,
что он состоит ее женихом, и многим даже передал обстановку их печального обручения, и то,
что покойный князь, за
день до его смерти, уведомил своего брата письмом о предстоящей свадьбе и
что Лидия Дмитриевна тоже написала об этом
в письме дяде и сестре.
— Как умереть? Ведь он эти
дни был совершенно здоров, весел, ни на
что не жаловался. Вы, доктор, ничего не замечали
в нем опасного?
Несомненно было одно,
что или
в кабинете что-нибудь случилось, или же на самом
деле князя не было
в нем, так как иначе этот шум непременно разбудил бы его и он прекратил бы его немедленно одним своим появлением с традиционным арапником.
Николай Леопольдович показал,
что, уезжая третьего
дня в Т., он оставил князя совершенно здоровым и веселым.
— Кем? Разъяснить это и есть задача следствия.
Что смерть князя последовала от вмешательства посторонней руки — если этого из
дела ясно не видно, то это чувствуется. Согласитесь сами, человек совершенно здоровый, богатый, собирающийся ехать
в гости
в половине будущего сентября к брату, вдруг ни с того, ни с сего травится сам.
В этом нет логики.
—
Что ты без толку брешешь, — остановил его другой, — долго-ль так невинного человека погубить. Со злости тогда,
что красоту его испортили, сболтнул, а то статочное ли
дело на убийство решиться.
В уме ли ты, парень. Смотри сам под ответ не попади. Следственник его уже допрашивал, он сам говорил,
что все дотошно показал. Уйди от греха.
— Я не берусь угадывать, — заметил редактор, — какая участь ожидает подсудимых по этому
делу, но твердо уверен,
что гражданские истцы останутся не при
чем и таким образом дорого поплатятся за увлечение обстановкой, зеркальными окнами и массивными железными шкафами этого безрассудного, а может быть, и бессудного банка. Само расположение этой всей залы судебных заседаний невольно утверждает меня
в этом мнении.
Однажды он возвратился
в Москву из одного провинциального города, куда ездил за большую сумму
в качестве гражданского истца и частного обвинителя со стороны очень и очень скомпрометированного
в деле лица. Подсудимая была торжественно оправдана, и газеты рассказывали,
что Левицкий, не дождавшись вердикта присяжных заседателей, скрылся из залы судебных заседаний.
— Ничуть не обратился
в бегство, — захрипел
в ответ Левицкий, — я поехал
в гостиницу закусить и послать лакея узнать,
чем кончилось
дело. Когда же он возвратился и сказал мне,
что подсудимую оправдали, я дал ему рубль на водку, чтобы он не подумал,
что я этим недоволен.
Антон Михайлович
в коротких словах рассказал о загадочной смерти отца князя Владимира, князя Александра Павловича Шестова, о том,
что в настоящее время княгиня с княжнами находится
в Т., а по окончании
дела о наследствах, которое ведет Николай Леопольдович Гиршфельд, они переедут на жительство
в Москву.
Иван Павлович пробовал было серьезно говорить с Шатовым, но к ужасу своему увидал,
что он, все более и более отуманенный не по
дням, а по часам растущей
в нем страстью к княжне Маргарите, не видит бездны,
в которую падает и с трусостью человека, чующего за собою какую-то вину, боится, не хочет или даже не может прямо и честно взглянуть на вещи.
Долго не спала
в своей комнате и княжна Маргарита Дмитриевна. Гиршфельд
в этот же вечер успел шепнуть ей,
что дело им сделано,
что впечатление произведено.
— Но я не вижу
в чем же сокращать расходы; я трачу только на необходимое, не жить же мне по-мещански; у нас такой большой круг знакомства, который со
дня на
день увеличивается.
В тот же
день она объявила Лиде,
что ей несколько
дней следует посидеть дома, так как она хотя и скрывает, но Антон Михайлович решил,
что она больна от простуды.
—
Дни ее сочтены, она
в чахотке уже несколько месяцев, какое-то сильное потрясение ускорило неимоверно ход болезни! — спокойно произнес врач не чувствуя,
что режет как ножом сердце выслушавшего этот страшный приговор Ивана Павловича.
— Ну, этому мешает многое, и первое,
что наши
дела еще не совсем устроены. Шестовские капиталы хотя и находятся
в нашем распоряжении, но, по капризу ее сиятельства, княгиня Зинаида Павловна
в большей части их может потребовать каждую минуту от меня отчета. Положим, я ее запутал вместе со мною, но все же главная ответственность ляжет на меня.
— Ну, говори
в чем дело, цыпочка! — хотел было взять он ее за подбородок.
По уходе Антона Михайловича, Карнеев опустился на колени перед образами
в теплой молитве о своем друге. Он молился о том, да избавит его Он, Всемогущий, от тлетворного влияния губящей его женщины. Да исторгнет из сердца его роковую страсть. Да просветит Он его ум там, вдали,
в разлуке с нею. Он не знал,
что самая поездка Шатова за границу —
дело тлетворного влияния этой женщины, то есть княжны Маргариты Дмитриевны,
что лишь подчиняясь всецело ее сильной воле, уезжал из России Антон Михайлович.
— Я хотела переговорить с тобой о том,
что держать эти деньги
в казенных бумагах, по моему мнению, крайне невыгодно. При настоящем настроении биржи, при настоящем развитии молодого
в России частного банкового
дела, акции этих банков, а также железных дорог представляют из себя лучшие бумаги, особенно для помещения небольших капиталов. Хранить
в наше время деньги
в малопроцентных государственных бумагах — абсурд.
— Успокойся же, мой милый, и расскажи
в чем дело! — нежно сказала она, встала и налила ему стакан аршаду — напиток, который она пила постоянно вместо воды.
— Конечно, ничего, но это не помешало мне быть сейчас у нее и уверить ее,
что она потеряла на акциях этого банка триста две тысячи рублей. Таким образом, мы нажили на этом
деле сто две тысячи. Надеюсь,
что в этом случае ты ничего не будешь иметь против этого «мы»? —
в свою очередь уколол он ее.
Надо, впрочем, заметить,
что у Николая Леопольдовича, создавшего из своих легковерных доверительниц таких крупных потерпевших по грандиозному
делу, не было
в его несгораемом сундуке ни одного экземпляра акций лопнувшего банка.
Ненавистную ему букву «е» он на самом
деле совал всюду, и даже слово «пес» писал через нее,
что послужило поводом для одного московского юмористического журнала ответить ему
в почтовом ящике: «собаку через „е“ пишете, а
в литературу лезете».
—
В чем же дело-то-с? — навострил уши Петухов.
— Ну, да, конечно, купить, но только купля купле рознь. Если я объявлю,
что намерен купить акций на полмиллиона, то
дела рухнувшего банка могут поправиться и ничего не стоящие сегодня бумаги, завтра пойдут
в гору.
— С умом, батенька, приступить надо, под строгим секретом. Прежде всего протрубить
в газетах,
что акции эти ничего не стоять,
что по ним не будет ничего получено, а потом понемногу начинать скупать, направляя желающих продать к Вурцелю. Он
в своем кабинете эти
дела и обделает. Знакомство у вас есть. Каждого продавца надо припугнуть, чтобы он держал эту продажу
в тайне, а то-де собьют цену. Теперь благо еще паника не прошла. Поняли?
— Но ведь они
в настоящее время ничего не стоять, и будут ли стоить, покажет будущее. Многие утверждают,
что по ним ничего нельзя будет получить и по суду. Вклады, вот
дело другое.
— Ничуть!
В виду почти постоянного запустения
в этой гостинице, попасться во время совершения самого
дела нет ни малейшей вероятности. Когда же на другой
день в запертом номере найдут княгиню отравившуюся
в постеле, с ключом от номера под подушкой, то не может быть никакого сомнения,
что все следователи мира признают самоубийство. Будет даже и причина — это растрата ею опекунских денег.
— За последнее время я заметил, — прости меня, моя ненаглядная, — я буду говорить правду,
что эти
дела, эти денежные расчеты омрачают даже те светлые для меня, по крайней мере, минуты, когда мы бываем одни,
что ты из-за них переменилась ко мне. Я боюсь,
что они
в конец погубят мое, я даже не смею сказать «наше», счастье.
— Во-первых, я попрошу тебя, чтобы моя полная сдача тебе
дел и денег осталась тайной между нами и
в особенности от княжны Маргариты Дмитриевны, так как уплатить ей
в настоящее время полтораста тысяч я не могу, а она, узнав,
что я рассчитался
в тобой, может снова затеять историю.
На другой
день по прибытии княгини Шестовой
в Т. рано утром
в конторе гостиницы «Гранд Отель» была получена на ее имя телеграмма из Москвы, Лакей, призванный
в контору для вручения ее по принадлежности, вспомнил,
что ее сиятельство приказала ему накануне разбудить ее
в девять часов, и несмотря на то,
что был девятый час
в начале, полагая,
что приезжая ждала именно эту телеграмму, отправился стучаться
в дверь первого номера.
Первый, после
дела об отравлении князя Александра Павловича, был, по настоянию прокурорского надзора, переведен
в городской участок. Главным мотивом для этого перевода было иметь его всегда перед глазами. Сергей Павлович сперва был очень этим недоволен, не имея более возможности устраивать себе летом воздушные канцелярии, но потом успокоился на мысли,
что за то каждый вечер он может перекинуться
в картишки
в Коннозаводском собрании,
что и исполнял неукоснительно.
Новский и Карамышев согласились вполне с этим заключением. Начался допрос свидетелей. Когда прислуживавшие вечером княгине лакей и горничная показали,
что оставили ее
в номере с ее сиятельством княжной Маргаритой Дмитриевной,
в уме Карамышева снова мелькнула мысль,
что княжну также видели шедшей накануне по направлению к кабинету,
в котором нашли на другой
день мертвой ее дядю.
В городе только и говорили,
что о нем и с нетерпением дожидались
дня, когда
дело будет назначено к слушанию.