Неточные совпадения
Лакей
по входе в парадное крыльцо, повернул направо и спустившись на
несколько ступеней вниз, ввел его в светлый коридор с окнами с правой стороны, кончавшийся вдали стеклянной дверью, ведущей в сад; с левой стороны было двое дверей, первые они прошли.
Расстроенная, она даже не заехала в Т. к отцу, решив погостить у него
несколько дней
по возвращении из деревни.
Побеседовав
несколько времени с княгиней, и уверив ее, что злоупотреблять позволением князя Александра Павловича занимать ее было бы с их стороны опрометчиво для будущего, он оставил ее за любимым ее занятием — раскладыванием пасьянса, а сам поспешил на террасу, оканчивать свой разговор с княжной, который он решил сегодня же довести до благополучного конца, так как почва,
по его мнению, была подготовлена.
Судя
по его настоящему внешнему виду, можно было сразу догадаться, что за ним не сидели давно. Довольно густой слой пыли на книгах и неоконченной рукописи указывал, что к ним не прикасались,
по крайней мере,
несколько дней.
Шатов, спустя
несколько времени
по приезде Шестовых, сильно изменился. Княжна Лида приписывала это сначала усталости от перенесенных трудов после блестяще сданного им докторского экзамена и защиты диссертации, на которой она присутствовала вместе с теткой и сестрой, и с детской радостью упивалась аплодисментами публики, выпавшими на долю молодого диссертанта — ее милого Тони.
Не прошло и четверти часа, как он уже мчался
по направлению к Пречистенке и сидя в санях сильно жестикулировал и все что-то бормотал. Удивленный кучер даже
несколько раз обернулся и подозрительно посмотрел на разговаривающего с самим собою барина. Он видел его в таком состоянии в первый раз. Выскочив из саней у подъезда дома, где жили Шестовы, он сильно дернул за звонок в половину княгини. — Дома? — спросил он отворившего ему лакея.
До начала адвокатского приема оставался еще слишком час, и Николай Леопольдович, приказав подать себе и явившемуся гостю чаю, велел позвать ее в спальню, а сам продолжал лениво потягиваться в своей роскошной постеле, Через
несколько минут в дверях спальни появилась робко ступавшая
по мягкому ковру своей бархатной походкой фигура Николая Ильича.
Он что-то обдумывал. Наконец, положив ключ в карман, он
несколько раз прошелся
по комнате и взглянул на часы.
Не успел Шатов сделать
несколько шагов
по широкому двору тюрьмы, как услыхал за собою голос.
Исповедь была написана по-французски. Страшное впечатление произвела на него эта рукопись, он перечел ее
несколько раз с начала до конца, и образ преступной, но все еще любимой им девушки заменился образом страдалицы, жертвы темперамента, воспитания, среды — роковой встречи.
У пристани, помещающейся на окраине города, за слободой, застроенной полуразвалившимися деревянными лачугами и даже землянками, где ютится
по большей части ссыльный элемент, стояло
несколько ломовых и живейных извозчиков и толпилось довольно много народу, чего-то как бы ожидающего.
«C'est même trop pour une cameriste! — сказала сама себе Зоя Александровна. — Иначе наживешь беду! — прибавила она уже по-русски, услыхав случайно в разговоре с дочерьми
несколько резких мнений Александрины, повторенных последними. — Elle me gâtera mes onfants!..» — мысленно закончила она снова по-французски.
Александра Яковлевна Гаринова сидела с книгой в руках на задней террасе шестовского дома, когда до нее донесся шум подъехавшего к крыльцу экипажа, а через
несколько минут вошедший на террасу лакей доложил ей о прибытии Николая Леопольдовича Гиршфельда, за которым была послана на станцию,
по его телеграмме, коляска.
Спустя месяц-два
по выходу в свет новой газеты, Николай Ильич был вызван для объяснений
по поводу помещенной в ней заметки, к одному власть имущему московскому сановнику. С душевным трепетом прибыл он, трусливый
по природе, в назначенный час в дом особы. Продрожав
несколько времени в приемной, он был приглашен в кабинет.
— Мне нет дела, делается ли это у них или у вас, но я хочу этого! Слышите? Я хочу!.. — крикнула она; вся раскрасневшись, быстро вскочила с места,
несколько раз прошлась
по комнате и снова села.
Иван Флегонтович Сироткин, с которым Стеша явилась через
несколько дней к Гиршфельду для возобновления знакомства, получил свидетельство на право ходатайства
по чужим делам в московской судебной палате, окружном суде и мировых съездах.
Князь Виктор Гарин был произведен в офицеры после лагерного сбора. Опрыскивание эполет ознаменовалось гомерическим трехдневным кутежом, устроенным
по плану и под руководством князя Шестова, который, через
несколько дней после его окончания, уехал в Москву,
по вызову своего поверенного, Николая Леопольдовича Гиршфельда.
—
По каким так делам! Дело было минутное, что-то я там у нотариуса
несколько раз подписал, и кончено. Задержало меня нечто другое и более интересное.
Николай Леопольдович быстро смекнул, что она говорит дело и уехал от нее в самом деле совершенно спокойно. Визит к нему на другой день князя Виктора с просьбой достать денег не был, таким образом, для него неожиданностью. Он обещался похлопотать, и через
несколько дней заем этот был совершен через контору знакомого нам Андрея Матвеевича Вурцеля. Князь Гарин выдал векселей на сто пятьдесят тысяч, сроком на шесть месяцев, и подписался на них «
по доверенности отца».
Через
несколько дней
по приезде из Москвы, князь Владимир Шестов сделал предложение Анне Васильевне Гариной. Он обратился не к ней лично, а передал княгине Зое Александровне свои чувства к ее дочери и умолял о ее ходатайстве в этом деле. Княгиня поблагодарила его за честь и обещала переговорить с дочерью.
Несколько метких замечаний и громких фраз последнего, брошенных в кратковременном разговоре, так понравились недалекому
по уму отпрыску древнего рода князей Шестовых, что он, разгоряченный к тому же винными парами, начал умолять своего нового знакомца разделить с ними компанию, на что тот, поломавшись для вида и изрек
несколько высокопарных демократических сентенций, согласился.
Скажем
несколько слов о друзьях и данниках семейства Боровиковых. За Зинаидой Михайловной последнее время сильно приударял старый комиссионер и адвокат
по бракоразводным делам Антон Максимович Милашевич, бросивший, как утверждали, из-за нее на произвол судьбы жену с тремя взрослыми дочерьми, переехавший на отдельную квартиру, все свое свободное время проводивший у Боровиковых и несший в их дом все свои заработки, но это было, кажется, лишь платоническое поклонение со стороны сластолюбивого старичка.
До курьерского поезда оставалось только два часа, а ему надо было заехать еще в
несколько мест,
по поручениям Александры Яковлевны.
Николай Леопольдович очень ловко заключил с ними условие об уплате ему гонорара в десять тысяч рублей, «в случае если недоимка окажется сложенной», отправился в канцелярию городской думы, и там узнал, что недоимка эта уже сложена с них
несколько месяцев тому назад, взял копию с постановления думы и,
по смыслу условия, получил десять тысяч.
Он упал головой на подушки дивана и зарыдал. Успокоившись немного, она подошла, села снова на диван около его головы и молча дала ему выплакаться. Наконец, он вскочил на ноги, вытер глаза и
несколько раз прошелся
по кабинету.
Один из московских сановников — ее друг, а мой большой приятель,
несколько раз намекал мне об этом, видимо
по поручению графини, но я старался притвориться непонимающим этих прозрачных намеков.
«Нам пишут из Т-а, — так гласила заметка, — что в городе носятся упорные слухи, будто бы наделавшее
несколько лет тому назад шуму дело
по обвинению княжны Маргариты Шестовой в отравлении своих дяди и тетки, за что она была присуждена к каторжным работам, но умерла на пути следования в Сибирь — будет возбуждено вновь, в силу открывшихся новых обстоятельств, хотя и не оправдывающих обвиненную, но обнаруживающих ее пособника и подстрекателя, до сих пор гулявшего на свободе и безнаказанно пользовавшегося плодами совершенных преступлений.
Николай Леопольдович выронил заметку и бессильно опустил руки. Он
несколько минут не мог прийти в себя и дико озирался
по сторонам.
О. Иоанн не заставил себя долго ждать. Через
несколько дней после отправки письма, к подъезду княжеского дома подъехала карета,
по следам которой бежала толпа народа, и из нее вышел о. Иоанн. Благословляя
по обе стороны собравшуюся у подъезда толпу, он прошел в швейцарскую и приказал доложить о себе княгине. Она приняла его в комнате, смежной со спальней больного.
Антон Михайлович наскоро выпил у стойки рюмку водки и вышел почти вслед за заинтересовавшим его оборванцем. Последний стоял прислонившись к косяку двери заведения, изображая таким образом сцену из потерянного рая, и продолжал бормотать ругательства
по адресу изгнавшего его буфетчика. Милашевич отошел от него
несколько шагов и стал наблюдать за ним. Оборванец отделился, наконец, от косяка и пошатываясь отправился
по направлению к Садовой. Антон Михайлович последовал за ним.
Александра Яковлевна часть оставшейся зимы провела в роскошной квартире на Николаевской улице, снятой ею
по контракту на
несколько лет, убранной и отделанной как игрушка, а на лето переехала в Озерки, где купила себе собственную огромную дачу и отделала ее почти с царским великолепием.
С присущим ему уменьем он в
несколько дней не только успокоил обоих, описав Луганскому в радужных красках его будущность,
по получении залоговой суммы из банка, и окончательного расчета с его теткой, и посулив Князеву за его верную службу и проведенный «каторжный», как выражался сам Александр Алексеевич, год, чуть не золотые горы, но даже успел взять с Василия Васильевича вексельных бланков на сумму шестьдесят пять тысяч рублей.
Через
несколько дней
по приезде в Сушкино, жалоба была изготовлена и полетела
по почте в Петербург на имя Прокурора Окружного Суда. Недели через две Дмитрий Вячеславович, как ни в чем ни бывало, явился к Николаю Леопольдовичу и поселился в его квартире, где продолжал скрываться от розысков, опеки и судебного следователя и Александр Александрович Князев.
Через
несколько дней
по приезде в Петербург, Николай Леопольдович поехал с визитом в Александре Яковлевне. Она жила в той же квартире на Николаевской улице. Между прочими разговорами он приступил к главной цели своего визита.
Время шло. Стоявшие на громадной тумбе из черного мрамора великолепные бронзовые часы показывали уже пять минут третьего. Александра Яковлевна не отходила от зеркал, впиваясь в них взглядом. Вот
несколько карет проехало мимо, у подъезда же остановились извозничьи сани и из них вышла высокая барыня с лицом, закрытым густою черною вуалью. Извозчик медленно отъехал. Отчасти
по фигуре, но скорее инстинктивно, она узнала в подъехавшей княгиню. Вся кровь бросилась ей в голову — она быстро ушла к себе в будуар.
Княгиня
несколько раз нервною походкой прошлась
по комнате и снова села. На окружающую обстановку, действительно художественную, она не обратила никакого внимания. Она чувствовала себя в каком-то пространстве.
Это была большая комната, обитая голубою шелковою материей, освещенная голубым фонарем, спускавшимся с потолка. Роскошная, уже приготовленная кровать стояла
по середине. Он никогда не был в ее спальне. Вид ее постели остановил биение его сердца. Он
несколько минут стоял, как окаменелый.
Князь Владимир и Агнесса Михайловна, на самом деле и после примирения с Николаем Леопольдовичем, несмотря на то, что получали как от него, так и от Стефании Павловны хотя и небольшие, но довольно частые подачки,
несколько раз снова перебегали на сторону барона Розена и
по его наущению являлись к следователю и давали показания против Гиршфельда.
Воспользовавшись тем, что Агнессе Михайловне понадобилась на
несколько дней швейная машина, чтобы сшить детям кой-какое бельецо, он явился к жене Охотникова, Анне Александровне, упросил ее дать им на неделю ее машину, и когда та,
по доброте ее сердца, согласилась, он увез ее не завозя домой прямо с места заложил в ссудной кассе и передал через
несколько дней квитанцию Владимиру Васильевичу.
Она оказалась врученною ему помощником пристава повесткой судебного следователя
по важнейшим делам гор. Петербурга о явке через
несколько дней для допроса в качестве обвиняемого
по 1681 и 1688 статьям уложения о наказаниях.
Это голос первого его палача — Александры Яковлевны Пальм-Швейцарекой. Он почти и теперь, как и тогда, теряет сознание. Он припоминает, как он очнулся от обморока в кабинете князя Александра Павловича, на той самой оттоманке, где лежал мертвый, отравленный
по его наущению князь. Он и теперь, как и тогда, быстро вскочил с кровати и
несколько раз прошелся
по камере. Глубоко вздохнув, он сел снова.
Келья эта была невдалеке от могилы княжны Лиды, и отец Варсонофий
по прежнему проводил ежедневно
несколько часов на этой могиле в горячей молитве.
По обвинению в пособничестве Гиршфельду привлечен был к следствию и Николай Николаевич Арефьев. Судебный следователь арестовал и его, но через
несколько дней освободить, отдав на поруки представленному Арефьевым поручителю.
Не явились также: бывший нотариус Базисов, за
несколько месяцев до суда над Гиршфельдом,
по суду же, исключенный из службы, бывший мировой судья,
по назначению от правительства, Царевский, за полгода перед тем уволенный в отставку без прошения, частный поверенный Манов, присяжный поверенный Винтер, которому совет за неблаговидные действия
по делу Луганского воспретил практику на десять месяцев.
Эта внезапная, как бы
по вдохновению свыше, явившаяся у а Варсонофия, потребность молитвы, заразительно подействовала и на Вознесенского. Он встал и сперва только склонил голову в знак уважения к молящемуся человеку, но через
несколько времени, незаметно для себя, сам опустился на колени и стал горячо молиться. Оба они молились об исправлении заблудшего ближнего, об избавлении его от несравненно более тяжелой кары небесного правосудия.