Неточные совпадения
Большинство такого рода молодых людей так и остается до конца
дней живота своего подающими надежды, некоторые из них вскоре обращаются в безнадежных. Но Николай Леопольдович был из молодых да ранний, и
с первого взгляда на него можно было, не будучи пророком, предсказать, что он не пропадет и спокойно дойдет до раз им намеченной цели… Цель эта, впрочем, вся исчерпывалась рефреном известных куплетов...
Пансион этот, впрочем, вскоре постигла судьба многих московских пансионов: он закрылся за недостатком учащихся, а Вознесенский,
с помощью одного капиталиста, открыл свое большое реальное училище и повел
дело на широких началах.
— Если по
делу, не задерживаю, сигару на дорогу захватите, — пододвинул Константин Николаевич гостям ящик
с сигарами и взял одну сам.
— Так… Начинать карьеру
с займа плохое
дело. Это значит строить здание на песке. Если впоследствии случится нужда и надо будет перехватить, поверьте, вы у меня не встретите отказа, но на обстановку, будто бы нужную для адвокатской лавочки (ваше собственное выражение), хоть сердитесь на меня, не дам…
— Он уже в деревне, я отправила его третьего
дня с Марго — это бедная племянница моего мужа, княжна Маргарита Дмитриевна Шестова. Она гостит лето у нас. Красавица в полном смысле этого слова. Смотрите, не влюбитесь, — сказала княгиня, играя глазами.
В шестом часу утра следующего
дня карета
с опущенными шторами отъехала от угла Софийки и Кузнецкого моста и проехав последний, Лубянку, Мясницкую, площадь Красных ворот, повернула за угол налево и остановилась у подъезда Северной гостиницы.
Прибавляли, что построивший решетку
с крестами князь в
день ее окончания был во время вечерней прогулки заведен нечистой силой на это место, избит старым князем и защекочен русалками.
Разочарованная ли судьбою, утомленная ли долгим ожиданием, или же под влиянием страсти, но только в один прекрасный
день, или лучше сказать вечер, она убежала из родительского дома
с сыном и наследником неизмеримых богатств незадолго до того отошедшего к праотцам местного откупщика.
Лида же
с детской радостью встретила желанный
день окончания пансионской премудрости и отдалась всецело попечениям о больном отце и хозяйстве.
— А вот имею честь представить княжна Маргарита Дмитриевна, моя племянница, это уже не кандидат, а магистр, или даже, пожалуй, доктор всех наук,
с ней держите ухо востро, всю премудрость наших
дней изучила и все еще находит недостаточным, — ядовито заметил князь.
Николай Леопольдович тоже, на самом
деле проголодавшись
с дороги,
с удовольствием принялся за завтрак.
Княгиня села
с Голем, Гурбановым, Крутиковым за партию ералаша, любезно заменив Карамышева, за которым прислали нарочного по «экстренному»
делу.
— Вы
с первого
дня стали заглядываться на княжну.
— Именно какое
дело? — продолжал он. Если ты думаешь, что в наших отношениях не играет роль
с моей стороны никакое чувство, если ты полагаешь, что мизерною подачкою в Москву ты купила меня, то поздравляю тебя
с такою победою, а себя
с таким твоим лестным мнением о моей особе.
— Будь благоразумнее и этого не случится. Поверь мне, что княжна мне сама по себе совершенно не нужна. Она нужна мне, как средство. Я желаю заслужить полное доверие князя, сделаться даже в будущем его поверенным. Я только для тебя согласился быть учителем.
С зимы я займусь адвокатурой. Как поверенный князя, я могу спокойно приезжать сюда по
делам, даже гостить, мы будем видиться чаще. Я буду, кроме того, на страже интересов любимой женщины, т. е. твоих.
С подобным человеком она сталкивалась первый раз и это было весьма естественно, так как, вращаясь среди курсисток и студентов, она встречалась лишь
с псевдолибералами конца шестидесятых и начала семидесятых годов, которые все свои даже эгоистические стремления умели искусив ярикрывать тогою «общего блага» и «общего
дела».
И вдруг является Гиршфельд и
с первого
дня знакомства приковывает к себе ее внимание, почти влюбляет ее в себя. Было над чем призадуматься.
Дне шли за
днями. На дворе стояло жаркое лето. Прошел июнь. Наступил июль
с его зноями.
Ученье таким образом было заброшено, а князь положительно не расставался
с Николаем Леопольдовичем, все более и более привязываясь к нему и открывая
с каждым
днем в нем все большие достоинства и массу знаний.
— Вот тебе, Зизи, гостя привел, побеседуй
с ним, а то они
с княжною, того и гляди, друг друга сглазят, по целым
дням не наглядятся. Покойной ночи. Впрочем, это мне, а вам приятного вечера! — пошутил он и удалился.
Впрочем, надо сказать, что Зинаида Павловна
с некоторого времени, видя на
деле благие результаты начертанной Гиршфельдом программы их отношений, довольная выказываемым им страстным чувством в часы весьма часто устраиваемых Стешей их свиданий наверху, почти успокоилась и уверилась в его искренности, а потому стала смотреть на проделываемую им, по ее мнению, комедию ухаживания за племянницей довольно равнодушно.
Князь, в самом
деле, уже успел посвятить его во все свои
дела, показал написанное им духовное завещание, советовался
с ним о покупке тех, или иных бумаг, о продаже имеющихся у него и замене их другими.
Тяжебных
дел, к сожалению, у князя не было, так как вообще он судов недолюбливал и споры
с соседями, если они и возникали, как по т-скому, так и по другим, находящимся в разных губерниях, его имениям, оканчивал миролюбиво.
Княжне было, по-видимому, не до разрешения этих вопросов. Встреча ее
с Николаем Леопольдовичем, ежедневные разговоры
с ним окончательно перевернули вверх
дном все ее прежние взгляды, планы, предначертания.
Он, конечно, не
разделит даром
с ней добычу; даром не подаст ей даже руки, чтобы вывести на настоящий путь, но он говорил ей, что красота тоже капитал.
Прошло несколько
дней. Истинный и верный путь, к достижению желанных целей, открытие которого было куплено княжной Маргаритой Дмитриевной такою дорогою ценою при последнем свидании ее
с Гиршфельдом в «старом парке», был пока известен ей лишь в общих чертах.
Давнишняя злоба ее к дяде, князю Александру Павловичу, дошедшая до своего апогея, когда она узнала относящийся к ней пункт его завещания, еще более укрепилась в ней через
день после свидания
с Гиршфельдом.
Маргарита Дмитриевна переговорила
с княгиней и отдала приказание приготовить к утру следующего
дня лошадей.
Она без ужаса не могла представить себя без него. Холодный пот выступал у ней на лбу при одной мысли о возможности остаться снова одной. Она поняла, что безумно, страстно любит его. Она полюбила его прежде всего за смелость,
с которой он взял ее. Эта любовь, в течение каких-нибудь двух недель со
дня рокового свиданья в «старом парке», возросла до самоотречения.
Такая картина ее нравственного состояния, — последствия роковой для нее встречи, — предстала перед ней
с полною ясностью во всех мельчайших деталях во
дни первой, хотя и кратковременной разлуки.
Он поехал
дня на два в Т.
с какими-то поручениями от князя Александра Павловича.
Да и на самом
деле, занятая совершенно иным, княжна бросила
с некоторого времени свои научные работы.
Княжна тоже читала машинально. Почти одинаковые
с княгиней мысли бродили в ее голове, осложненные еще другим серьезным
делом — предстоящим исполнением начертанного Гиршфельдом замысла.
«Ужасная вещь иметь
дело с этими стареющими красавицами, они уж чересчур щепетильны в финансовых вопросах, тревожась возникающим, вероятно, в их уме сознанием, что их любят не за увядшую красоту, а за деньги…» — рассуждая про себя Николай Леопольдович.
В
день отъезда Гиршфельда
с горькими слезами явился на кухне Степан, избитый князем под окном комнаты княжны Маргариты Дмитриевны.
Он давно уже подыскал в уме своем оправдания ее
с ним поступка, ее поспешного бегства из Москвы, после того счастливого для него
дня, когда он увидал в ее глубоких, как море, глазах светоч зарождающейся взаимности.
«Ого, — подумал он. — Дело-то у этих голубчиков, кажется, уже на мази. Ну, да Бог
с ними. Двухсот тысяч тебе, голубчик, в приданое не получить!»
Запертая в обыкновенные
дни танцевальная зала, несколько игорных, биллиардная и столовая
с буфетной в глубине.
С тяжелой головой, после бессонной и бурно проведенной ночи, около двух часов
дня проснулся в гостинице Николай Леопольдович.
Он привел ее в гостиную и усадил на то самое кресло,
с которого так недавно, только третьего
дня, она убежала к отцу сообщить ему о первом ее шаге в новую полную жизнь, о решимости исполнить первый долг женщины — стать любящею женою, а теперь в соседней комнате этот ее отец и друг, благословивший ее на этот акт, отдавал последний долг в своей оканчивающейся жизни.
Если она упала в обморок, то это произошло от нравственных потрясений, пережитых ею в эти
дни, и от рокового совпадения смерти отца
с первым шагом ее по пути, предначертанному ей Гиршфельдом.
Проведя последний
день своего пребывания в Т.
с Дмитрием Павловичем, он довольно рано вернулся домой и начал укладываться.
Несомненно было одно, что или в кабинете что-нибудь случилось, или же на самом
деле князя не было в нем, так как иначе этот шум непременно разбудил бы его и он прекратил бы его немедленно одним своим появлением
с традиционным арапником.
По окончании официальной стороны
дела, становой пристав, опечатав двери кабинета, отправился вместе
с Голем и Гиршфельдом в столовую, где был накрыт запоздалый завтрак.
Почти со
дня брака
с ним она не переставала в душе своей лелеять мысль об этой смерти.
— Кем? Разъяснить это и есть задача следствия. Что смерть князя последовала от вмешательства посторонней руки — если этого из
дела ясно не видно, то это чувствуется. Согласитесь сами, человек совершенно здоровый, богатый, собирающийся ехать в гости в половине будущего сентября к брату, вдруг ни
с того, ни
с сего травится сам. В этом нет логики.
Коронат Иванович подробно передал, как разговор Степана
с ними на кухне, случайно слышанный Невским, так и сцену в кухне в
день отъезда Николая Леопольдовича, уже известную читателям.
В тот самый
день, когда в Шестове покончил свои расчеты
с жизнью предполагаемый виновник смерти князя Александра Павловича — Яков, в Т. происходили похороны князя Дмитрия.
В этот же самый
день, в стороне от сельского кладбища, без церковного погребения был опущен в могилу дощатый деревянный гроб
с прахом самоубийцы убивца князя Александра Павловича — Якова.
Остались лишь княжны, решившиеся выехать в Т. через несколько
дней, вместе
с теткой и будущим ее поверенным — Гиршфельдом.