Неточные совпадения
Рассказывали, что после нескольких лет безумной жизни с переменными обожателями (маркиз или, по другой редакции, оперный певец, вскоре
был тоже отставлен), Зинаида Павловна, обобрав изрядно напоследок сына одного московского миллионера и пожуировав еще года два на денежки этого «московского саврасика», возвращенного с помощью русского посольства из «угарного» Парижа в отцовский дом в Замоскворечье, с оставшимися крохами, но со множеством сундуков и баулов, наполненных парижскими туалетами, благополучно возвратилась в свой родной город Т.
Встречный же для заблудившейся в жизненном лесу княжны не только ведет ее, но
рассказал ей заранее дорогу, поручил даже расчищать путь по его указанию, то
есть действовать самой для себя и даже для него в благодарность за то, что он ведет ее.
— То-то так! Нет, вы послушайте, я вам про моего Артура
расскажу, диву дадитесь, благоговение почувствуете, зря хвалить не
буду — не продавать. Не продажный он у меня. Генерал Куролесов полторы тысячи за него давал. За пятнадцать тысяч говорю, ваше превосходительство, не отдам. Так-то.
— Года два тому назад с Артуром у меня случай
был, так случай, кабы мне кто
рассказал, не поверил бы, ей-ей, не поверил.
Николай Леопольдович
был в числе тех, которым Шатов
рассказал все.
Перед тем, как в залу вступили судьи, он
рассказывал княгине и княжне об одной своей доверительнице, которая
была страшно недоверчива.
Однажды он возвратился в Москву из одного провинциального города, куда ездил за большую сумму в качестве гражданского истца и частного обвинителя со стороны очень и очень скомпрометированного в деле лица. Подсудимая
была торжественно оправдана, и газеты
рассказывали, что Левицкий, не дождавшись вердикта присяжных заседателей, скрылся из залы судебных заседаний.
Посланный пригласить его врач
рассказал ему историю и симптомы болезни и тот обещал
быть.
— Успокойся же, мой милый, и
расскажи в чем дело! — нежно сказала она, встала и налила ему стакан аршаду — напиток, который она
пила постоянно вместо воды.
Сергей Павлович
был поражен случившимся и со вниманием слушал полицейского офицера, сообщавшего ему подробности осмотра. Последний
рассказывал ему о найденных: ключ от номера под подушкой вместе с другими ключами, стакане, оказавшемся в складках одеяла, и пузырьке синего стекла на столе.
В этом она не сомневалась. Эта мысль пришла ей в голову, когда она хотела начать свои показания следователю, она-то и остановила ее и княжна попросила отсрочку. Она должна видеться с ним прежде, нежели
рассказать все. Он даст ей совет, он,
быть может, ее выручит.
Княгиня писала, что с удовольствием возьмет к себе рекомендуемую Ольгой Петровной особу, что
будет обращаться с ней соответственно ее несчастному положению (баронесса не утерпела и, в общих чертах, не называя, конечно, фамилий,
рассказала в письме Шестовой роман детства и юности Александрины), и что хотя она относительно довольна своей камеристкой Лизой и прогнать ее не имела бы ни духу, ни причивы, но, к счастью, Марго недовольна своей горничной, а потому Лиза переходит к ней.
— Хорошо-с, может
быть все то, что
рассказала вам эта госпожа, и правда, но считаете ли вы теперь ее удовлетворенной и ваши обязательства относительно нее конченными? — ровным голосом спросил князь Василий.
Сплетни относительно Мосовой шли еще далее, не говоря уже о том, что уверяли, что будто бы все ее рассказы и сценки, помещаемые изредка в газетах и журналах, принадлежали не ей, а ее покойному сожителю;
рассказывали совершенно уверенным тоном, что она еще ранее, нежели сойтись с литератором,
была замужем, что муж ее жив — называли даже фамилию: Елкин — и что она вышла заведомо от живого мужа.
Вскоре на дачу стали собираться обычные гости. Tete-a-tete Александры Яковлевны с князем Гариным
был нарушен. Позднее других приехал и Николай Леопольдович с женой, знакомой с Александрой Яковлевной еще по театру Львенко в Москве. Князь Виктор отправился вместе с ними в город и не утерпел не
рассказать Гиршфельду, по секрету, о полученном, по крайней мере, как ему казалось, согласии Пальм-Швейцарской
быть его женой. Трудно отказать себе в удовольствии поделиться с кем-нибудь радостью.
По возвращении домой он
был много сговорчивее вчерашнего, и Зыковой не стоило особенного труда уговорить его поехать мириться с Николаем Леопольдовичем. Примирение состоялось в тот же вечер. Князь не сказал ему ни слова о возможном аресте, так как иначе он должен
был рассказать о своем визите к барону, тем более, что Гиршфельд именно и просил его не перебегать уже более на сторону опекуна.
Носились, кроме того, слухи, что Василий Васильевич, через несколько дней написал новое прошение министру, в котором отказался от первого и даже
рассказал обстановку, при которой оно
было им подписано.
Я — не плакал, только — помню — точно ледяным ветром охватило меня. Ночью, сидя на дворе, на поленнице дров, я почувствовал настойчивое желание рассказать кому-нибудь о бабушке, о том, какая она была сердечно-умная, мать всем людям. Долго носил я в душе это тяжелое желание, но
рассказать было некому, так оно, невысказанное, и перегорело.
Неточные совпадения
Городничий (в сторону).Славно завязал узелок! Врет, врет — и нигде не оборвется! А ведь какой невзрачный, низенький, кажется, ногтем бы придавил его. Ну, да постой, ты у меня проговоришься. Я тебя уж заставлю побольше
рассказать! (Вслух.)Справедливо изволили заметить. Что можно сделать в глуши? Ведь вот хоть бы здесь: ночь не спишь, стараешься для отечества, не жалеешь ничего, а награда неизвестно еще когда
будет. (Окидывает глазами комнату.)Кажется, эта комната несколько сыра?
Случилось дело дивное: // Пастух ушел; Федотушка // При стаде
был один. // «Сижу я, — так
рассказывал // Сынок мой, — на пригорочке, // Откуда ни возьмись — // Волчица преогромная // И хвать овечку Марьину! // Пустился я за ней, // Кричу, кнутищем хлопаю, // Свищу, Валетку уськаю… // Я бегать молодец, // Да где бы окаянную // Нагнать, кабы не щенная: // У ней сосцы волочились, // Кровавым следом, матушка. // За нею я гнался!
Правдин. Каким же образом? Происшествии с человеком ваших качеств никому равнодушны
быть не могут. Вы меня крайне одолжите, если
расскажете…
— Много у нас всякого шуму
было! —
рассказывали старожилы, — и через солдат секли, и запросто секли… Многие даже в Сибирь через это самое дело ушли!
Рассказывали, например, что однажды кто-то застал его спящим на диване, причем будто бы тело его
было кругом обставлено мышеловками.