Неточные совпадения
Вернувшись из-за границы, князь поселился в своем великолепном
доме на Тверской улице, куда для совместной с ним жизни приехала и окончившая курс в Смольном институте в Петербурге его сестра Александра Яковлевна, или, как он ее называл, Alexandrine. У последней было отделенное по завещанию
отцом и матерью приданое, состоящее из капиталов и имений в разных губерниях и в общей сложности превышающее миллион.
С годами это прошло, но странности в характере князя остались. Всю свою любовь он перенес на свою дочь, Варвару Ивановну, царившую в
доме неограниченною повелительницей и считавшую в числе своих верных рабов и старика
отца. В детстве это был прямо ребенок-деспот. С летами деспотизм несколько сгладился, но следы его остались в характере молодой девушки.
Это была Капочка, подруга детства княжны, дочь бедной дворянки, умершей, когда девочке было шесть лет, —
отца она лишилась ранее, — нашедшая приют в
доме князя Ивана Андреевича как своего родственника, хотя и очень дальнего.
Будучи еще семи лет от роду, он уже называл себя солдатом, а о гражданской службе не хотел и слышать. Часто, к немалому беспокойству
отца и матери, боявшихся за жизнь своего единственного сына, Александр выбегал из
дому на дождь и, промокнув хорошенько, возвращался домой.
Опять сцепились, до самого
дома переругивались, а у ворот капитан-то
отца Иллариона и толкни…
В обществе, так как многие из знакомых и приятелей
отца тщетно приглашали его к себе в
дома, он прослыл «чудаком».
Во хмелю эта злоба выбивалась наружу, и он срывал ее на беззащитных окружающих — детях и жене. Ругань
отца Иллариона, плачь Марьи Петровны, крики и рев детей почти с утра до вечера оглашали
дом.
Отец Илларион угомонился ранее года. С ним сделалась так называемая «пьяная горячка». В припадке ее он влез на трубу
дома и, вероятно вообразя себя птицей или другим крылатым существом, подняв руки кверху, бросился вниз. Поднятый, весь разбитый, с вывихнутою ногою, он был отправлен в больницу. Все это произошло в отсутствие Александра Васильевича.
Недоглядела за больным и Марья Петровна, занятая на кухне. Странный полет
отца Иллариона с дымовой трубы видели лишь прохожие, толпой собравшиеся около
дома. От них-то и узнала Марья Петровна о дикой выходке своего мужа.
Это
дом священника
отца Иоанна Викторова Глобусова, близ церкви Всех Святых (на Кулишках). Ворота
дома были на запоре, около них с внутренней стороны сильно курились два костра, и синий дымок тянулся кверху по светлому августовскому воздуху.
Отец Иоанн находился на дворе вместе с матушкой-попадьей и двумя сыновьями-подростками. Последние вместе с матерью были заняты устройством еще двух костров со стороны соседнего
дома, где умирала старуха.
Отец Иоанн прошел в сопровождении молодого фабричного в
дом. В
доме пахло смесью мяты, уксуса и деревянного масла.
На другой день сыновья
отца Иоанна, а особенно матушка-попадья, не утерпели, чтобы не рассказать о сне фабричного соседям и соседкам уцелевших от мора
домов, и к вечеру того же дня весть о сне фабричного во всех подробностях и даже с прикрасами с быстротой молнии распространилась по Москве.
— Славны бубны за горами… А наша-то молодежь от Франции без души… да и
отцы хороши… без француза-учителя и компаньона стал
дом не
дом; а француз-то иной был там, у себя, кучером или лакеем, а у нас стал во всем учителем… Тут какой же прок! Держи карман шире.
Княжна Варвара Ивановна по-прежнему царила в
доме своего
отца и, казалось, даже не думала о замужестве. Только старик князь иногда при взгляде на любимую дочку затуманивался, и невеселые думы роились в его голове. Он все еще надеялся на вторую блестящую партию для своего кумира — Вари, но, увы, время шло, а партии не представлялось.
Кржижановский поставил при этом разговоре на карту свою упроченную в
доме ее
отца репутацию и будущую возможность обладания ею, но как только увидал, что в его руках козыри, сумел этим воспользоваться.
— Нимало! Ты не имеешь понятия о жизни. То, что имеет твой
отец и ты, разделенное на два
дома — почти нищета.
Молодые, как мы уже сказали, поселились в
доме князя Ивана Андреевича. Это произошло потому, что Александру Васильевичу необходимо было спешить на театр войны, а старик
отец не хотел жить врозь с дочерью, которая, как было решено самим Суворовым, должна была остаться в Москве.
Детей было двое. Старшая дочь, Наталья, родилась 1 августа 1775 года.
Отец очень любил ее. О первых годах ее жизни и воспитании в
доме родительском почти ничего не известно.
Под разными предлогами, которые сводились к желанию
отца видеть около себя дочь после давней с ней разлуки, Наташа через некоторое время перешла в родительский
дом.
Не имею
дому, экипажу, услуги и к тому принадлежащее к домашней жизни всей генеральной надобности, живу у брата, благодетеля и
отца моего, который подкрепляет мою жизнь своими благодеяниями и добродетелями.
Неточные совпадения
Г-жа Простакова (обробев и иструсясь). Как! Это ты! Ты, батюшка! Гость наш бесценный! Ах, я дура бессчетная! Да так ли бы надобно было встретить
отца родного, на которого вся надежда, который у нас один, как порох в глазе. Батюшка! Прости меня. Я дура. Образумиться не могу. Где муж? Где сын? Как в пустой
дом приехал! Наказание Божие! Все обезумели. Девка! Девка! Палашка! Девка!
Сам Левин не помнил своей матери, и единственная сестра его была старше его, так что в
доме Щербацких он в первый раз увидал ту самую среду старого дворянского, образованного и честного семейства, которой он был лишен смертью
отца и матери.
Дом был большой, старинный, и Левин, хотя жил один, но топил и занимал весь
дом. Он знал, что это было глупо, знал, что это даже нехорошо и противно его теперешним новым планам, но
дом этот был целый мир для Левина. Это был мир, в котором жили и умерли его
отец и мать. Они жили тою жизнью, которая для Левина казалась идеалом всякого совершенства и которую он мечтал возобновить с своею женой, с своею семьей.
Не зная, когда ему можно будет выехать из Москвы. Сергей Иванович не телеграфировал брату, чтобы высылать за ним. Левина не было
дома, когда Катавасов и Сергей Иванович на тарантасике, взятом на станции, запыленные как арапы, в 12-м часу дня подъехали к крыльцу Покровского
дома. Кити, сидевшая на балконе с
отцом и сестрой, узнала деверя и сбежала вниз встретить его.
Большой
дом со старою семейною мебелью; не щеголеватые, грязноватые, но почтительные старые лакеи, очевидно, еще из прежних крепостных, не переменившие хозяина; толстая, добродушная жена в чепчике с кружевами и турецкой шали, ласкавшая хорошенькую внучку, дочь дочери; молодчик сын, гимназист шестого класса, приехавший из гимназии и, здороваясь с
отцом, поцеловавший его большую руку; внушительные ласковые речи и жесты хозяина — всё это вчера возбудило в Левине невольное уважение и сочувствие.