Неточные совпадения
Начинало светать. Весть о совершившемся перевороте с быстротою молнии разнеслась по городу. Все лица, недовольные свергнутым правительством, все те, кто был предан цесаревне Елизавете Петровне, в несколько часов сделавшейся из опальной
великой княжны русской
императрицей, торжествовали.
Перед государыней проехали
великий князь с высоконареченной невестой и принцессой Ангальтской и сперва в Козельске, а потом в Глухове дожидались проезда
императрицы.
Императрица, наследник и
великая княгиня присутствовали на обедне.
Граф Шувалов своей нестерпимой гордостью успел нажить себе много недоброжелателей, потому всякий охотно смеялся и передавал знакомым колкости
великой княгини. Кроме того, Екатерина более чем когда-нибудь ласкала Разумовских и этим досаждала Шуваловым, так как последние были в описываемое нами время открытыми врагами графа Алексея и Кирилла Григорьевичей.
Императрица все продолжала хворать. Царедворцы ясно видели, что едва ли можно надеяться на ее выздоровление.
Императрица любила Петербург как создание своего отца и благоговела перед каждым памятником, напоминавшим
великого преобразователя.
Наследник ее Петр Федорович был только тезкой
великого государя, но далеко не приближался к нему ни одной чертой своего ума и характера. Он был «внук Петра
Великого» только по имени.
Императрица Елизавета не могла, конечно, подозревать, что достойной преемницей ее
великого отца на русском престоле будет
великая княгиня Екатерина Алексеевна.
В тот же день, как скоро прошел первый страх,
императрица Елизавета Петровна, обитавшая в другом доме, призвала к себе
великого князя и
великую княгиню.
Сойдясь на дружескую ногу с любимцем государыни
императрицы Иваном Ивановичем Шуваловым, он в то же время ухитрился быть своим человеком и при «молодом дворе», где оказывали ему благоволение не только
великая княгиня, но даже и
великий князь Петр Федорович.
Императрица, как мы знаем, с самого начала царствования вступила на путь своего отца — Петра
Великого. Она восстановила значение Сената, который пополнен был русскими членами. Сенат зорко следил за коллегиями, штрафовал их за нерадение, отменял несправедливые их приговоры. Вместе с тем он усиленно работал, стараясь ввести порядок в управление и ограничить злоупотребления областных властей. Но больше всего он занимался исполнением проектов Петра Шувалова.
В начале ноября Апраксин приехал в Нарву и получил через ординарца кампании, вице-капрала Суворова, высочайший приказ отдать все находящиеся у него письма. Причиной этого отобрания писем были письма
великой княгини, о которых проведали.
Императрице было сообщено об этой переписке, причем дело было представлено в очень опасном свете. Прошло полтора месяца после отобрания у Апраксина переписки, но он все сидел в Нарве и не был приглашаем в Петербург, что было равносильно запрещению въезда.
Императрица Елизавета Петровна обходилась холодно с
великой княгиней, холодно и с канцлером. Против Бестужева, кроме переписки, были и другие причины неудовольствия, а главная из них, подготовленная Иваном Ивановичем Шуваловым и вице-канцлером Воронцовым, нашептавшим государыне, что ее слава страдает от кредита Бестужева в Европе, что канцлеру приписывают более силы и значения, чем самой
императрице.
Делу, кроме того, помог
великий князь Петр Федорович, обратившийся к Елизавете Петровне с жалобами на Бестужева.
Императрица была очень тронута, что племянник обратился к ней по-родственному с полной, по-видимому, откровенностью и доверчивостью. Никогда не была она так ласкова с ним. Петр Федорович, раскаиваясь в прошедшем своем поведении, складывал всю свою вину на дурные советы, а дурным советником оказался Бестужев.
Великая княгиня решилась на последнее, тем более что Иван Иванович Шувалов уверил ее, что
императрица скоро увидится с нею, и если со стороны ее, Екатерины, будет оказана малейшая покорность, то все дело окончится хорошо.
Великая княгиня написала
императрице письмо, в котором изображала свое печальное положение и расстроившееся вследствие этого здоровье, просила отпустить ее лечиться на воды, а потом к матери, потому что ненависть
великого князя и немилость
императрицы не дают ей более возможности оставаться в России.
В комнате
императрицы, кроме ее и
великой княгини, находились еще
великий князь и граф Александр Шувалов.
Императрица хотела ее поднять, но
великая княгиня не вставала.
Великая княгиня повиновалась. Елизавета Петровна отошла от нее в раздумье. Она чувствовала, что потерпела поражение от женщины, которая стояла перед ней на коленях. Надобно было собрать силы для нападения. Но это было трудно сделать, и атака поведена была в расстройстве, в беспорядке.
Императрица подошла к
великой княгине с упреком.
Великий князь, напротив, выказал сильное ожесточение против жены. Он старался вызвать раздражение Елизаветы Петровны против нее, но не достиг свой цели, потому что в его словах слишком резко выражалась страсть. Наконец,
императрица, подойдя к Екатерине, сказала ей тихо...
Вслед за
великой княгиней
императрица послала Александра Шувалова сказать ей, чтобы она не горевала, что она в другой раз будет говорить с ней наедине. В ожидании этого разговора Екатерина заперлась в своей комнате, под предлогом нездоровья. Она в это время читала первые пять томов «Истории путешествия», с картой на столе. Когда она уставала от этого чтения, то перелистывала первые тома французской энциклопедии.
Окончание дела во дворце между
императрицей и
великой княгиней, разумеется, имело необходимое влияние и на дело Бестужева с сообщниками, хотя и не спасло их от ссылок, почетных и непочетных. Бестужева выслали на житье в его деревню Горетово Можайского уезда, Штамке — за границу, Бернарди — в Казань, Елагина — в казанскую деревню. Веймарна определили к сибирской войсковой команде, а Ададурова назначили в Оренбург товарищем губернатора.
— Это была такая графиня, которая, из позору выйдя, вместо королевы заправляла, и которой одна
великая императрица в собственноручном письме своем «ma cousine» написала. Кардинал, нунций папский, ей на леве-дю-руа (знаешь, что такое было леве-дю-руа?) чулочки шелковые на обнаженные ее ножки сам вызвался надеть, да еще, за честь почитая, — этакое-то высокое и святейшее лицо! Знаешь ты это? По лицу вижу, что не знаешь! Ну, как она померла? Отвечай, коли знаешь!
Неточные совпадения
Помню только, что, войдя в первую залу, император вдруг остановился пред портретом
императрицы Екатерины, долго смотрел на него в задумчивости и наконец произнес: «Это была
великая женщина!» — и прошел мимо.
[Весь дальнейший текст до конца абзаца («Роскошь помещения… плебеями») не был пропущен в печать в 1859 г.] Роскошь помещения и содержания, сравнительно с другими, даже с женскими заведениями, могла иметь связь с мыслью Александра, который, как говорили тогда, намерен был воспитать с нами своих братьев,
великих князей Николая и Михаила, почти наших сверстников по летам; но
императрица Марья Федоровна воспротивилась этому, находя слишком демократическим и неприличным сближение сыновей своих, особ царственных, с нами, плебеями.
Император Александр явился в сопровождении обеих
императриц, [Мать Александра I — Мария Федоровна; жена его — Елизавета Алексеевна.]
великого князя Константина Павловича и
великой княжны Анны Павловны.
Генерал-майор Нефед Никитич Кудрявцев, сын Никиты Алферьевича, пользовавшегося доверенностью Петра
Великого, в чине поручика гвардии Преображенского полка участвовал в первом Персидском походе; в царствование Анны Иоанновны сражался противу турков и татар, а при
императрице Елисавете противу пруссаков; вышел в отставку при
императрице Екатерине II. Тело его погребено в той церкви, где он был убит. (Извлечено из неизданного Исторического словаря, составленного Д. М. Бантыш-Каменским.).
Читая о службе и переменах в оной сего примерного государственного человека, всякий легко усмотрит необыкновенные его способности, мужество, предусмотрение, предприимчивость и расторопность, так, что он во всех родах налагаемых на него должностей с отличием и достоверностию был употребляем; везде показал искусство свое и ревность, не токмо прежде, в царствование
императрицы Елисаветы, но и во многих поручениях от Екатерины
Великой, ознаменованные успехами.