Неточные совпадения
Положение же
графа Алексея Григорьевича среди всей этой интриги для людей не посвященных во все тайны придворной
жизни, казалось неизменившимся.
Несмотря на то что князь Луговой и
граф Свиридов прибыли в Петербург в сентябре месяце, в городе еще не переставали говорить о происшествии в Гостилицах, именье Алексея Григорьевича Разумовского, происшествии, чуть не стоившем
жизни великому князю и великой княгине. Вот как передавали о случившемся со слов последней.
Граф Иосиф Янович сам помогал Сергею Семеновичу в его сдержанности. Он являлся в дом Зиновьевых только с официальными визитами или по приглашению на даваемые изредка празднества. Но на особую близость не навязывался, совершенно погруженный в водоворот шумной светской
жизни. За это ему был благодарен Сергей Семенович.
Княжна помнила, что при прощанье с князем Луговым в Зиновьеве она выразила ему желание, чтобы
граф посетил ее в Петербурге, была уверена, что эти ее слова дошли по назначению, о чем ей сказал сам князь Сергей Сергеевич, явившийся на другой же день ее приезда и посещавший свою бывшую невесту довольно часто, а между тем
граф Свиридов не подавал признаков
жизни.
Однажды, в один из очаровательных вечерних «приемов», которыми дарила княжна поочередно своих поклонников,
граф Иосиф Янович Свянторжецкий дошел до полного любовного экстаза, и страстное признание и предложение соединить навек свою
жизнь с
жизнью любимой девушки было уже им начато.
Необходимо проследить шаг за шагом
жизнь княжны в течение недели, двух, может быть месяца, узнать, кто бывает у ней, нет ли в ее дворне подозрительного лица, и таким образом напасть на след убийцы. Тогда только можно считать дело совершенно выигранным. Никита будет в руках
графа и сознание его — он,
граф, доведет его до этого сознания, захватив врасплох — явится грозным доказательством в его руках относительно этой соблазнительной самозванки.
Уверенность в Якове не обманула
графа Свянторжецкого. Не прошло и недели, как он знал то, что его главным образом интересовало в
жизни княжны Людмилы Васильевны Полторацкой.
Граф стал вести прежний светский образ
жизни, но все же каждый вечер или, лучше сказать, ночь, с тревогой подъезжал к своей квартире.
Зная, что она только что начала вкушать светскую
жизнь после стольких лет, проведенных в благословенном тамбовском наместничестве, и год траура в Петербурге,
граф Свиридов находил это очень естественным и терпеливо ожидал, пока настанет вожделенный день и княжна переменит свою корону на графскую.
Граф Иосиф Янович не торопился, так как знал, что императрица встает поздно и, как говорили про нее, превращает день в ночь. Быть может, такой же образ
жизни княжны Людмилы Васильевны Полторацкой заслуживал вследствие этого одобрение ее величества. Одевшись не торопясь,
граф сел в карету и велел везти себя во дворец.
— Я слышал это от
графа, — указал Зиновьев движением головы на сидевшего рядом с князем на диване
графа Свиридова, — но неужели навсегда… Стыдитесь, князь, так предаваться грусти, вы молоды, перед вами блестящая дорога, веселая
жизнь. Время излечит печаль.
От обедов a la carte в курзале перешли к табльдоту в кургаузе, перестали говорить о шампанском и обратились к местному кислому вину, приговаривая: вот так винцо! бросили погоню за молодыми бесшабашными советниками и начали заигрывать с коллежскими и надворными советниками. По вечерам посещали друг друга в конурах, причем Дыба читал вслух"Ключ к таинствам природы"Эккартсгаузена и рассказывал анекдоты из
жизни графа Михаила Николаевича, сопровождая эти рассказы приличным экспекторированием.
Совершенно несправедливо говорили, будто граф тоскует от бездействия, от недостатка случая выказать свои способности. Случаи эти представлялись чуть ли еще не в то время, когда ему минуло девятнадцать лет и дядя-посланник открыл перед ним дипломатическую карьеру. В
жизни графа случаи блестящей карьеры искусно были расставлены, как версты по шоссейной дороге; — ничего только из этого не вышло.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Тебе все такое грубое нравится. Ты должен помнить, что
жизнь нужно совсем переменить, что твои знакомые будут не то что какой-нибудь судья-собачник, с которым ты ездишь травить зайцев, или Земляника; напротив, знакомые твои будут с самым тонким обращением:
графы и все светские… Только я, право, боюсь за тебя: ты иногда вымолвишь такое словцо, какого в хорошем обществе никогда не услышишь.
— Положим, не завидует, потому что у него талант; но ему досадно, что придворный и богатый человек, еще
граф (ведь они всё это ненавидят) без особенного труда делает то же, если не лучше, чем он, посвятивший на это всю
жизнь. Главное, образование, которого у него нет.
«Прожито полжизни. Почему я не взялся за дело освещения в печати убийства Марины? Это, наверное, создало бы такой же шум, как полтавское дело братьев Скритских, пензенское — генеральши Болдыревой, дело
графа Роникер в Варшаве… «Таинственные преступления — острая приправа пресной
жизни обывателей», — вспомнил он саркастическую фразу какой-то газеты.
Долго пировал
граф, долго расхаживал, приветливо улыбаясь, в толпе подобострастных гостей; но именья его, к несчастию, не хватило на целую
жизнь.
Таким образом мне удалось заглянуть в «Алькивиада», в «
Графа Вальмонта, или Заблуждение рассудка» и в «Достопамятную
жизнь Клариссы Гарлов».