Неточные совпадения
Мальчик, уже собиравшийся
идти, вдруг остановился. Слова
отца снова напомнили ему то, о чем он было совсем забыл в последние полчаса, — гнет ненавистной службы, опять ожидавшей его. До сих пор он не смел открыто высказывать свое отвращение
к ней, но этот час безвозвратно унес с собою всю его робость перед
отцом, а с нею сорвалась и печать молчания с его уст. Следуя вдохновению минуты, он воскликнул и снова обвил руками шею
отца.
— Что так пугает тебя в этой мысли? Ведь ты только
пойдешь за матерью, которая безгранично тебя любит и с той минуты будет жить исключительно тобой. Ты часто жаловался мне, что ненавидишь военную службу,
к которой тебя принуждают, что с ума сходишь от тоски по свободе; если ты вернешься
к отцу, выбора уже не будет:
отец неумолимо будет держать тебя в оковах; он не освободил бы тебя, даже если бы знал, что ты умрешь от горя.
Работы по очистке аллеи вокруг беседки начались. Вскоре явился снова Терентьич и привел слесаря с инструментом. Последний
шел за управителем, испуганный и бледный. Его трясло как в лихорадке. При виде этого бледного как смерть человека князь невольно вздрогнул и как-то инстинктивно с умоляющим взором обернулся
к отцу Николаю.
Елизавета Петровна и во внешних делах
шла по пути
отца. Возмущенная объявлением шведов, что они поднялись для установления ей престола, она ревностно продолжала войну с ними. Вскоре шведская армия сдалась, и, по миру в Або,
к завоеваниям Петра I присоединилась еще часть Финляндии до реки Кюмеля.
Она
пошла к отцу Василию, прося решить ее сомнения. Она слыхала, что добрые «батюшки» даже разрешают от обета совсем по немощи, или заменяют его другим. «Каким?» — спрашивала она себя на случай, если отец Василий допустит замен.
Неточные совпадения
И там же надписью печальной //
Отца и матери, в слезах, // Почтил он прах патриархальный… // Увы! на жизненных браздах // Мгновенной жатвой поколенья, // По тайной воле провиденья, // Восходят, зреют и падут; // Другие им вослед
идут… // Так наше ветреное племя // Растет, волнуется, кипит // И
к гробу прадедов теснит. // Придет, придет и наше время, // И наши внуки в добрый час // Из мира вытеснят и нас!
Тогда крики умолкли, и Лонгрен
пошел домой. Ассоль, проснувшись, увидела, что
отец сидит пред угасающей лампой в глубокой задумчивости. Услышав голос девочки, звавшей его, он подошел
к ней, крепко поцеловал и прикрыл сбившимся одеялом.
—
Отца. Я по улице
шла, там подле, на углу, в десятом часу, а он будто впереди
идет. И точно как будто он. Я хотела уж зайти
к Катерине Ивановне…
—
Пойдем,
пойдем! — говорит
отец, — пьяные, шалят, дураки:
пойдем, не смотри! — и хочет увести его, но он вырывается из его рук и, не помня себя, бежит
к лошадке. Но уж бедной лошадке плохо. Она задыхается, останавливается, опять дергает, чуть не падает.
И вот снится ему: они
идут с
отцом по дороге
к кладбищу и проходят мимо кабака; он держит
отца за руку и со страхом оглядывается на кабак.