Предметом толков и пересудов явилась другая смерть, отвлекшая общественное внимание даже от театра войны. Это была
смерть князя Сергея Сергеевича Лугового. Обстоятельства жизни молодого человека придали этой смерти таинственную окраску. В Петербурге знали, что он был в числе самых горячих поклонников княжны Людмилы Васильевны Полторацкой. Поразившую его болезнь, почти на другой день после смерти княжны, приписали, конечно, удару, нанесенному этой смертью сердцу влюбленного.
Неточные совпадения
Когда на другой день распространились слухи о трагической
смерти княжны Полторацкой, первой мыслью
князя Лугового и Свиридова было заявить по начальству о их ночном визите в дом покойной.
То же предание утверждало, что в этой беседке была навеки заперта молодая жена одного из предков
князей Луговых оскорбленным мужем, заставшим ее на свидании именно в этом уединенном месте парка. Похититель княжеской чести подвергся той же участи. Рассказывали, что
князь, захватив любовников на месте преступления, при помощи дворни заковал их в кандалы и бросил в обширный княжеский подвал, находившийся под домом, объявив им, что они умрут голодной
смертью на самом месте их преступного свидания.
Согласно распоряжениям
князя Сергея Сергеевича, нарочные, снабженные собственноручно написанными им письмами, запечатанными большой черной княжеской печатью, были разосланы по соседям. Письма были все одного и того же содержания. В них молодой
князь с душевным прискорбием уведомлял соседей о
смерти его матери и просил почтить присутствием заупокойную литургию в церкви села Лугового, после которой должно было последовать погребение тела покойной в фамильном склепе
князей Луговых.
Степкой, несмотря на почтенный уже возраст, звал его до самой
смерти и отец
князя Сергея Сергеевича. Терентьич был предан всему роду
князей Луговых, как верная собака. Он жил жизнью их сиятельств, радовался их радостям и печалился их печалями. За
князей Луговых он был готов пожертвовать жизнью и перегрызть горло всякому, кто бы решился заочно отозваться о ком-нибудь из них с дурной стороны.
Работы по очистке аллеи вокруг беседки начались. Вскоре явился снова Терентьич и привел слесаря с инструментом. Последний шел за управителем, испуганный и бледный. Его трясло как в лихорадке. При виде этого бледного как
смерть человека
князь невольно вздрогнул и как-то инстинктивно с умоляющим взором обернулся к отцу Николаю.
Проведенный
князем Сергеем Сергеевичем Луговым в томительной неизвестности год со дня трагической
смерти княгини Вассы Семеновны Полторацкой показался ему вечностью.
Ведь он через несколько дней убедится в этом, пузырек будет в его кармане. Если она была к
князю Луговому менее строга, нежели к нему, он незаметно выльет на букет все содержимое этого рокового пузырька. Тогда
смерть неизбежна. Он будет отомщен!
— Нет! Не может быть! — снова разубеждал себя
князь, а между тем, вспоминая свои отношения к княжне Людмиле Васильевне Полторацкой с первого свидания после трагической
смерти ее матери и до сегодня, он все более и более убеждался, что предсмертная исповедь «беглого Никиты» не ложь.
Сердце
князя Сергея Сергеевича сжалось мучительной тоской. Ему суждено было при роковых условиях переживать
смерть своей невесты. Лучше было бы, если бы он тогда, в Зиновьеве, узнал бы об этом. Теперь, быть может, горечь утраты уже притупилась бы в его сердце. Судьба решила отнять у него любимую девушку — ее не существовало. Надо было примириться с таким решением судьбы. И он бы примирился.
— Я, конечно,
князь, с особым благоговением готов исполнить вашу просьбу. Мне тяжело, что мысль о постройке церкви над могилами погибших такою страшною
смертью моей сестры и племянницы не пришла ранее в голову мне, но пусть мое согласие послужит мне вечным за это наказанием. Я завтра же сообщу управляющему Зиновьева, что вы явитесь туда полным распорядителем.
Вдруг, в июле месяце 1761 года, из Тамбова пришло известие, что
князь Сергей Сергеевич скончался. Он был убит ударом молнии при выходе из часовни, находившейся в храме в Луговом и переделанной им из старой, много лет не отпиравшейся беседки. Из Тамбова сообщали даже и легенду об этой беседке и историю ее самовольного открытия покойным
князем. Сделалось известно также и его завещание. Понятно, что подобного рода
смерть заставила долго говорить о себе в обществе.
— Quel charme, que cette femrae! [Как очаровательна эта женщина! (франц.)] — говорит Леонид Сергеич Разбитной, который, по
смерти князя Чебылкина [37], охотно пристроился под крыло генерала Голубовицкого. Дарья Михайловна слышит это и слегка улыбается тою сладкою улыбкой, которая принадлежит только хорошеньким женщинам, вполне уверенным в своем торжестве.
Но что Елена?.. Как она живет, и какое впечатление произвело на нее известие о самоубийстве князи? Вот те последние вопросы, на которые я должен ответить в моем рассказе. Весть о
смерти князя Елене сообщил прежде всех Елпидифор Мартыныч и даже при этом не преминул объяснить ей, что князь, собственно, застрелился от любви к ней.
Неточные совпадения
— Это письмо того самого Столбеева, по
смерти которого из-за завещания его возникло дело Версилова с
князьями Сокольскими.
Но вот что, однако же, мне известно как достовернейший факт: за несколько лишь дней до
смерти старик, призвав дочь и друзей своих, Пелищева и
князя В—го, велел Катерине Николаевне, в возможном случае близкой кончины его, непременно выделить из этого капитала Анне Андреевне шестьдесят тысяч рублей.
По
смерти его и когда уже выяснились дела, Катерина Николаевна уведомила Анну Андреевну, через своего поверенного, о том, что та может получить эти шестьдесят тысяч когда захочет; но Анна Андреевна сухо, без лишних слов отклонила предложение: она отказалась получить деньги, несмотря на все уверения, что такова была действительно воля
князя.
Я упомянул о
смерти старого
князя Николая Ивановича.
Он уважал, правда, Державина и Крылова: Державина за то, что написал оду на
смерть его дяди
князя Мещерского, Крылова за то, что вместе с ним был секундантом на дуэли Н. Н. Бахметева.