Недаром Владя странно ведет себя, совсем не так, как ожидал Передонов: не мечется, не рыдает, не кланяется отцу в ноги (ведь все поляки низкопоклонные), не
молит о прощении, не бросается с своими мольбами к Передонову.
«Куда пошла она? и зачем я бегу за ней? Зачем? Упасть перед ней, зарыдать от раскаяния, целовать ее ноги,
молить о прощении! Я и хотел этого; вся грудь моя разрывалась на части, и никогда, никогда не вспомяну я равнодушно эту минуту. Но — зачем? — подумалось мне. — Разве я не возненавижу ее, может быть, завтра же, именно за то, что сегодня целовал ее ноги? Разве дам я ей счастье? Разве я не узнал сегодня опять, в сотый раз, цены себе? Разве я не замучу ее!»
Каждый Божий день и утром и на сон грядущий усердно молилась она на келейной молитве за мучителя, со слезами
молила о прощении прегрешений его, об упокоении души, отошедшей без прóщи, без покаяния.
— Если господин придворный толмач, — сказал сын Аристотеля, — так же верно переводит великому господину нашему немецкие бумаги и переговоры с послами, можно поздравить Русь не с одной парой лягушечьих глаз. На колена сейчас, сей миг, господин Бартоломей, и
моли о прощении. Счастлив еще будешь, если лекарь и боярин великокняжеские вытолкают тебя в шею с тем, чтобы ты никогда не являлся к ним.
Казалось, этим путем женского унижения добытые ею ласки были для нее приятней и слаще, казалось, она и затевала ссоры для того, чтобы потом
молить о прощении и примирении.
Неточные совпадения
Я хочу подставить другую щеку, я хочу отдать рубаху, когда у меня берут кафтан, и
молю Бога только
о том, чтоб он не отнял у меня счастье
прощения!
Потом упал он ниц пред игумном и сказал: «Не
прощенья молю я, но молись
о душе преступной, которая никогда не забудет тебя…» Слезы не дозволили ему продолжать…
«
О князь, ты, который предать меня мог // За сладостный миг укоризны, //
О князь, я
молю, да простит тебе Бог // Измену твою пред отчизной! // Услышь меня, Боже, в предсмертный мой час, // Язык мой немеет, и взор мой угас, // Но в сердце любовь и
прощенье, // Помилуй мои прегрешенья!
Чего-чего тут не было! — и стыд-то, и ложная наглость, и досада с внезапной краской в лице, и гнев, и робость за неудачу, и просьба
о прощении, что
смел утруждать, и сознание собственного достоинства, и полнейшее сознание собственного ничтожества, — все это как молнии проходило по лицу его.
Николай Ростов возвратился с войны домой и встречается с Соней. «Он поцеловал ее руку и назвал ее вы — Соня, Но глаза их, встретившись, сказали друг другу ты и нежно поцеловались. Она просила своим взглядом у него
прощения за то, что в посольстве Наташи она
смела напомнить ему
о его обещании. Он своим взглядом благодарил ее за предложение свободы».