— Надо один конец сделать! — говорил Ермак Тимофеевич. Но, несмотря на эту решительную фразу, он все-таки
со дня на день откладывал объяснение со стариком Строгановым. Сколько раз при свидании он уж решался заговорить, но ему тоже, как и Ксении Яковлевне, вдруг становилось «боязно». Как посмотрит на эти речи ласковый, приветливый, души не чающий в нем старик? А вдруг поступит круто, запрет свою племянницу, а ему скажет: «Добрый молодец, вот Бог, а вот и порог!» Что тогда?
Неточные совпадения
Ермак пеший стал спускаться в овраг по опушке леса. Он зорко смотрел в чащу и наконец
на самом
дне оврага выбрал густой кустарник и юркнул в него. Здесь он лег
на шелковую траву. Незамечаемый
со стороны дороги, он видел ее как
на ладони.
Обе они подошли к окну и стали смотреть
на высокую избу Ермака Тимофеевича. Для Ксении Яковлевны эта изба
со вчерашнего
дня получила еще большее значение.
Со следующего
дня светлица Ксении Яковлевны Строгановой стала действительно оглашаться свадебными песнями. Запевалой была Домаша. Она была так довольна тем, что исполнилось заветное желание ее молодой хозяюшки и подруги, что забыла свое личное горе, щемящую сердце тоску в разлуке
со своим милым. Кроме того, она сознавала, что была не последней спицей в колеснице в
деле сватовства Ермака Тимофеевича. Это льстило ее самолюбию, она гордилась этим. Уж
на что зорка Антиповна, а она, Домаша, провела ее.
На другой
день с рассветом Иван Кольцо действительно выехал в путь, оставив одного из своих людей в качестве проводника для князя Болховского и Ивана Глухова
со стрельцами.
Послушный приказанию любимого атамана, он не передал и десятой доли тех бед, которые посетили казаков и стрельцов в Сибири
со времени отъезда Ермака Тимофеевича, хотя и не скрыл от казаков, что
на днях атаман решил ехать обратно.
Вернувшись в Искор, Ермак стал обдумывать поход против мурзы Карачи, который он намеревался предпринять
на другой же
день, но, увы, не успел.
На другой
день Искор оказался окруженным тесным кольцом восставших кочевников, а Ермак Тимофеевич
со своими казаками и стрельцами попал в осадное положение.
Она знала, что старуху ждут
со дня на день, знала, что старуха будет рада выбору сына, и ей странно было, что он, боясь оскорбить мать, не делает предложения; однако ей так хотелось и самого брака и, более всего, успокоения от своих тревог, что она верила этому.
О, я прошу тебя: не мучь меня по-прежнему пустыми сомнениями и притворной холодностью: я, может быть, скоро умру, я чувствую, что слабею
со дня на день… и, несмотря на это, я не могу думать о будущей жизни, я думаю только о тебе…
Перебиваясь кое-как
со дня на день при помощи бурмистра Якова, заменившего прежнего управляющего и оказавшегося впоследствии времени таким же, если не большим, грабителем да сверх того отравлявшего мое существование запахом своих дегтярных сапогов, вспомнил я однажды об одном знакомом соседнем семействе, состоявшем из отставной полковницы и двух дочерей, велел заложить дрожки и поехал к соседям.
Неточные совпадения
Да черт его
со временем // Нанес-таки
на барина: // Везет Агап бревно // (Вишь, мало ночи глупому, // Так воровать отправился // Лес — среди бела
дня!),
«Пей, вахлачки, погуливай!» // Не в меру было весело: // У каждого в груди // Играло чувство новое, // Как будто выносила их // Могучая волна //
Со дна бездонной пропасти //
На свет, где нескончаемый // Им уготован пир!
Как велено, так сделано: // Ходила с гневом
на сердце, // А лишнего не молвила // Словечка никому. // Зимой пришел Филиппушка, // Привез платочек шелковый // Да прокатил
на саночках // В Екатеринин
день, // И горя словно не было! // Запела, как певала я // В родительском дому. // Мы были однолеточки, // Не трогай нас — нам весело, // Всегда у нас лады. // То правда, что и мужа-то // Такого, как Филиппушка, //
Со свечкой поискать…
И началась тут промеж глуповцев радость и бодренье великое. Все чувствовали, что тяжесть спала с сердец и что отныне ничего другого не остается, как благоденствовать. С бригадиром во главе двинулись граждане навстречу пожару, в несколько часов сломали целую улицу домов и окопали пожарище
со стороны города глубокою канавой.
На другой
день пожар уничтожился сам собою вследствие недостатка питания.
Наконец, однако, сели обедать, но так как
со времени стрельчихи Домашки бригадир стал запивать, то и тут напился до безобразия. Стал говорить неподобные речи и, указывая
на"деревянного
дела пушечку", угрожал всех своих амфитрионов [Амфитрио́н — гостеприимный хозяин, распорядитель пира.] перепалить. Тогда за хозяев вступился денщик, Василий Черноступ, который хотя тоже был пьян, но не гораздо.