Неточные совпадения
По желанию светлейшего князя, он с поля военных действий из армейского
полка был переведен в
гвардию и послан в Петербург.
Владимир Андреевич припомнил свое детство в Смоленске, в доме родственников светлейшего. Он был воспитанником-приемышем. Кто были его родители — он не знал. Затем он был отправлен в Москву в университетскую гимназию, откуда вышел в военную службу в один из армейских
полков и прямо отправился на театр войны с Турцией. Неожиданно, с месяц, с два тому назад, он был отозван из своего
полка и переведен в
гвардию с командировкою в Петербург, в распоряжение светлейшего князя, генерал-фельдмаршала.
В 1755 году открылся Московский университет, и мать Потемкина (отец его умер в 1746 году) определила сына в учрежденную при нем дворянскую гимназию, записав его вместе с тем в лейб-гвардии конный
полк рейтаром.
Прибыв в Петербург, Григорий Александрович без всяких препятствий был зачислен в действительную службу вахмистром лейб-гвардии конного
полка.
Принимая присягу в верности от
гвардии, императрица подъехала верхом к конно-гвардейскому
полку и обнажила шпагу.
Надо заметить, что Ермолов служил в лейб-гвардии Семеновском
полку и своею красотою и ловкостью понравился Григорию Александровичу, который взял его к себе в адъютанты и представил ко двору.
Но фельдмаршальского мундира он не получил и сделан был лишь подполковником лейб-гвардии Преображенского
полка.
Светлейший князь Потемкин-Таврический, президент государственной военной коллегии, генерал-фельдмаршал, великий гетман казацких екатеринославских и черноморских войск, главнокомандующий екатеринославскою армиею, легкою конницей, регулярною и нерегулярною, флотом черноморским и другими сухопутными и морскими военными силами, сенатор екатеринославский, таврический и харьковский генерал-губерантор, ее императорского величества генерал-адъютант, действительный камергер, войск генерал-инспектор, лейб-гвардии Преображенского
полка полковник, корпуса кавалергардов и
полков екатеринославского кирасирского, екатеринославского гренадерского и смоленского драгунского шеф, мастерской оружейной палаты главный начальник и орденов российских: святого апостола Андрея Первозванного, святого Александра Невского, святого великомученника и победоносца Георгия и святого равноапостольного князя Владимира, больших крестов и святой Анны; иностранных: прусского — Черного Орла, датского — Слона, шведского — Серафима, польского — Белого Орла и Святого Станислава кавалер — отошел в вечность.
В часы прихода для поклонения у головы усопшего стояли по обеим сторонам два генерал-адъютанта, у середины гроба по два офицера
гвардии и два флигель-адъютанта, несколько подалее по два офицера екатеринославского гренадерского
полка, лейб-гвардии бомбардирской роты и кирасирского князя Потемкина
полка, а у баллюстрады по два офицера того же
полка в супервестах.
У человека, сознававшего себя принадлежащим к дворянскому сословию или к какому-нибудь
полку гвардии, сознание было не менее «коллективным», чем у советского человека, сознающего себя принадлежащим к коммунистической родине.
Огромную переднюю затемняли, как туча саранчи, павшая на маленькое пространство, множество скороходов, гайдуков, турок, гусар, егерей, курьеров и прочей барской челяди, богато одетой; между привычным нахальством ее затерты были ординарцы от
полков гвардии.
Неточные совпадения
Он учился в университете, но поступил в
гвардию, в кавалерийский
полк.
Лейб-гвардии капитаном Измайловского
полка он находился при миссии в Лондоне; Павел, увидя это в списках, велел ему немедленно явиться в Петербург. Дипломат-воин отправился с первым кораблем и явился на развод.
Отец мой почти совсем не служил; воспитанный французским гувернером в доме набожной и благочестивой тетки, он лет шестнадцати поступил в Измайловский
полк сержантом, послужил до павловского воцарения и вышел в отставку
гвардии капитаном; в 1801 он уехал за границу и прожил, скитаясь из страны в страну, до конца 1811 года.
Все удивлялись этой разнице в чинах; оба брата были в одно число записаны в
гвардию, в одно число переведены в армейский
полк капитанами и в одно же число уволены в отставку.
— Это хорошо дуэль в
гвардии — для разных там лоботрясов и фигель-миглей, — говорил грубо Арчаковский, — а у нас… Ну, хорошо, я холостой… положим, я с Василь Василичем Липским напился в собрании и в пьяном виде закатил ему в ухо. Что же нам делать? Если он со мной не захочет стреляться — вон из
полка; спрашивается, что его дети будут жрать? А вышел он на поединок, я ему влеплю пулю в живот, и опять детям кусать нечего… Чепуха все…