Неточные совпадения
Ваш орден естественно должен вступить в
борьбу с этими новыми врагами Христа — и, конечно, не только исход этой
борьбы, но каждый шаг ее интересен, даже не для одних
добрых католиков, к каковым я осмеливаюсь причислять себя, но для всякого христианина, не исключая зараженного схизмою, — тихо проговорил аббат Грубер, как бы в объяснение того, что при посредстве Ирены, назначил свидание ее брату и выразил желание получить от него некоторые подробности о ходе дел мальтийского посольства.
Взгляды, по временам бросаемые Владиславом Станиславовичем на иезуита, давали понять, что его откровенность есть результат далеко не опрометчивости молодости и что он знает, что дело, которое ведет орден мальтийских рыцарей, затрагивает интересы партии, во главе которой стоит Грубер, в гораздо более сильной степени, нежели старался сейчас объяснить ему аббат. Христианские чувства
добрых католиков хотя и играли тут роль, но не в смысле горячего сочувствия к
борьбе ордена с западными безбожниками.
Между ними сложные отношения,
борьба добра со злом, такая духовная борьба, о которой вы понятия не имеете.
Я говорил уже об основном парадоксе
борьбы добра и зла: борьба со злом постоянно порождает новое зло — нетерпимость, фанатизм, насилие, жестокость, злобные чувства.
Если бы жизнь исчерпывалась законническими категориями, то трагизма не было бы, ибо
борьба доброго и злого может быть очень мучительна, но сама по себе не есть трагедия.
Неточные совпадения
Иногда, в этом безусловном рвении к какой-то новой правде, виделось ей только неуменье справиться с старой правдой, бросающееся к новой, которая давалась не опытом и
борьбой всех внутренних сил, а гораздо дешевле, без
борьбы и сразу, на основании только слепого презрения ко всему старому, не различавшего старого зла от старого
добра, и принималась на веру от не проверенных ничем новых авторитетов, невесть откуда взявшихся новых людей — без имени, без прошедшего, без истории, без прав.
Самый любящий,
добрый, сердечный человек может безбоязненно принимать муку свершающейся истории, жестокость исторической
борьбы.
Но нельзя сказать, что в этой
борьбе один народ целиком представляет
добро, а другой народ целиком представляет зло.
Наиболее существенным в моей книге было мое крепкое, основоположное убеждение, что истина,
добро, красота не зависят от революционной классовой
борьбы, определяются не социальной средой, а трансцендентальным сознанием.
История есть и не прогресс по восходящей линии и не регресс, а трагическая
борьба, в ней вырастает и
добро и зло, в ней обнажаются противоположности.