Неточные совпадения
Хотя аббат Верто в своей
книге отвергал все легендарные сказания, переходившие без всякой проверки через длинный ряд веков, от одного поколения к другому, и говорившие о непосредственном участии Господа и святых угодников, как в военных подвигах, так и в обиходных делах мальтийского рыцарского ордена, юный читатель именно и воспламенял свой ум
таинственною стороною истории рыцарского ордена, и верил, несмотря на сомнительный тон самого автора, во все чудеса, совершенные будто бы свыше во славу и на пользу этого духовно воинственного учреждения.
Кроме чудесного и
таинственного, великого князя-мальчика увлекала в
книге и торжественная обрядовая сторона мальтийского рыцарства.
По воскресеньям, после обедни, позволяли ему играть, то есть давали ему толстую книгу,
таинственную книгу, сочинение некоего Максимовича-Амбодика, под заглавием: «Символы и эмблемы».
И вот, после многих, многих тщетных исканий, изучений того, что было писано об этом в доказательство божественности этого учения и в доказательство небожественности его, после многих сомнений и страданий, я остался опять один с своим сердцем и с
таинственной книгою пред собой.
«Неправедный пусть еще делает неправду; нечистый пусть еще сквернится; праведный да творит правду еще, и святой да освящается еще. Се гряду скоро, и возмездие мое со мною, чтобы воздать каждому по делам его». И он постоянно читал эту
таинственную книгу и всякую минуту ждал «грядущего», который не только воздаст каждому по делам его, но и откроет всю божескую истину людям.
Неточные совпадения
Он теперь уже не звал более страсть к себе, как прежде, а проклинал свое внутреннее состояние, мучительную борьбу, и написал Вере, что решился бежать ее присутствия. Теперь, когда он стал уходить от нее, — она будто пошла за ним, все под своим
таинственным покрывалом, затрогивая, дразня его, будила его сон, отнимала
книгу из рук, не давала есть.
Такого рода
книги связаны с самой
таинственной силой в человеке, с памятью.
Дядя Максим был очень встревожен этим случаем. С некоторых пор он стал выписывать
книги по физиологии, психологии и педагогике и с обычною своей энергией занялся изучением всего, что дает наука по отношению к
таинственному росту и развитию детской души.
«Стрельцы», «Юрий Милославский», «
Таинственный монах», «Япанча, татарский наездник» и подобные
книги нравились мне больше — от них что-то оставалось; но еще более меня увлекали жития святых — здесь было что-то серьезное, чему верилось и что порою глубоко волновало. Все великомученики почему-то напоминали мне Хорошее Дело, великомученицы — бабушку, а преподобные — деда, в его хорошие часы.
Я люблю
книги, люблю держать их в руках, пробегая заглавия, которые звучат как голос за
таинственным входом или наивно открывают содержание текста.