Неточные совпадения
— Ну да, Яков, чего ты так диву далась? Он парень у меня такой, что
разуму ему не занимать стать у кого-нибудь, а уж что посоветует — как отрубит: со всех сторон, как ни думаешь, лучше не выдумать! — заметил князь, не поняв, да и не имев
возможности понять восклицание дочери, снова уже сидевшей с опущенной головой.
Философские споры его состояли в том, что он отвергал
возможность разумом дойти до истины; он разуму давал одну формальную способность — способность развивать зародыши, или зерна, иначе получаемые, относительно готовые (то есть даваемые откровением, получаемые верой).
Неточные совпадения
Не только рассудок, но и
разум не мог бы открыть
возможность познания истины, это делает исключительно дух.
Конечно, и то правда, что, подписывая на пьяной исповеди Марьи Алексевны «правда», Лопухов прибавил бы: «а так как, по вашему собственному признанию, Марья Алексевна, новые порядки лучше прежних, то я и не запрещаю хлопотать о их заведении тем людям, которые находят себе в том удовольствие; что же касается до глупости народа, которую вы считаете помехою заведению новых порядков, то, действительно, она помеха делу; но вы сами не будете спорить, Марья Алексевна, что люди довольно скоро умнеют, когда замечают, что им выгодно стало поумнеть, в чем прежде не замечалась ими надобность; вы согласитесь также, что прежде и не было им
возможности научиться уму —
разуму, а доставьте им эту
возможность, то, пожалуй, ведь они и воспользуются ею».
Разум, мысль на конце — это заключение; все начинается тупостью новорожденного;
возможность и стремление лежат в нем, но, прежде чем он дойдет до развития и сознания, он подвергается ряду внешних и внутренних влияний, отклонений, остановок.
Особенно благодаря тому, что Русская Церковь отстаивала ранний католицизм в борьбе с его врагами — папизмом и протестантизмом, а также благодаря тому, что она не отрицала
разум, как это делала Римская Церковь, и не допускала при этом
возможности появления заблуждений, которые могут отсюда возникать, как это происходит в протестантизме — она единственная способна стать посредником, что, впрочем, должно быть сделано единственной основой науки в России — и самими русскими».
Шеллинг и Вл. Соловьев больше признавали
разум, чем Спенсер и Милль, чем Коген и Авенариус, и они же больше признавали
возможность чудесного.