Головы пирующих были порядком отуманены
крепким медом и заморским вином; почти все слабо держались на ногах. В хоромах раздавались звуки бубен и литавров, слышалась бандура и гудок: шла лихая отчаянная пляска.
Недалеко от него стоял хорунжий, длинный-длинный, с густыми усами, и, казалось, не было у него недостатка в краске на лице; любил пан
крепкие меды и добрую пирушку.
Отведали
крепкого меду софийского бояре московские и, поглядывая издали на государя, стали перекидываться словами, как вдруг опять, мрачнее грозовой тучи, поднялся с места Иоанн.
Перекрестив руки на посох, он закрыл их бородой, пушистою, как тонкое руно агнца; румянец здоровья, приправленный стопою
крепкого меда, сквозит сквозь снег ее, густо покрывший щеки.
Неточные совпадения
— С Турками, — спокойно улыбаясь, отвечал Сергей Иванович, выпроставши беспомощно двигавшую ножками, почерневшую от
меда пчелу и ссаживая ее с ножа на
крепкий осиновый листок.
Кроме чаю, кофею, сыру,
меду, масла, особых оладий, излюбленных самою генеральшей, котлет и пр., подавался даже
крепкий, горячий бульон.
— Не сердись на меня, исполни, пожалуйста, один мой каприз: закрой опять глаза… нет, совсем,
крепче,
крепче… Я хочу прибавить огонь и поглядеть на тебя хорошенько. Ну вот, так… Если бы ты знал, как ты красив теперь… сейчас вот… сию секунду. Потом ты загрубеешь, и от тебя станет пахнуть козлом, а теперь от тебя пахнет
медом и молоком… и немного каким-то диким цветком. Да закрой же, закрой глаза!
(Прим. автора.)] дать им два-три жирных барана, которых они по-своему зарежут и приготовят, поставить ведро вина, да несколько ведер
крепкого ставленого башкирского
меду, [Ста́вленый
мед —
мед, который парят в глухо замазанном сосуде.] да лагун [Лагу́н — бочонок.] корчажного крестьянского пива, [Корчажное пиво — варенное в корча́гах, т. е. в глиняных горшках.] так и дело в шляпе: неоспоримое доказательство, что башкирцы были не строгие магометане и в старину.
Да еще снилося многим сквозь
крепкий сон, будто вдоль по селу прозвенела колокольцем тройка, а молодым бабам, что спали теперь, исполняя завет Сухого Мартына, на горячих печах, с непривычки всю ночь до утра мерещился огненный змей: обвивал он их своими жаркими кольцами; жег и путал цепким хвостом ноги резвые; туманил глаза, вея на них крыльями, не давал убегать, прилащивал
крепкою чарой,
медом, расписным пряником и, ударяясь о сыру землю, скидывался от разу стройным молодцом, в картузе с козырьком на лихих кудрях, и ласкался опять и тряс в карманах серебром и орехами, и где силой, где ухваткой улещал и обманывал.