Удалились те, которые, по выражению Карамзина, «исхитили юношу из сетей порока и с помощью набожной, кроткой Анастасии увлекли на
путь добродетели», и царь снова остался предоставленным своим, извращенным воспитанием, инстинктам, взводимым в добродетели окружавшими его льстецами и наушниками.
Возьмем в пример несчастный дом, каковых множество, где жена не имеет никакой сердечной дружбы к мужу, ни он к жене доверенности; где каждый с своей стороны своротили с
пути добродетели.
Таков, Фелица, я развратен! // Но на меня весь свет похож. // Кто сколько мудростью ни знатен, // Но всякий человек есть ложь. // Не ходим света мы путями, // Бежим разврата за мечтами. // Между лентяем и брюзгой, // Между тщеславья и пороком // Нашел кто разве ненароком //
Путь добродетели прямой.
— А вот в участке поговоришь! Марш! — Мощная длань Баргамота устремилась к засаленному вороту Гараськи, настолько засаленному и рваному, что Баргамот был, очевидно, уже не первым руководителем Гараськи на тернистом
пути добродетели.
Неточные совпадения
— Ну, бабушка, — заметил Райский, — Веру вы уже наставили на
путь. Теперь если Егорка с Мариной прочитают эту «аллегорию» — тогда от
добродетели некуда будет деваться в доме!
Наше дело теперь — понемногу опять взбираться на потерянный
путь и… достигать той же крепости, того же совершенства в мысли, в науке, в правах, в нравах и в твоем «общественном хозяйстве»… цельности в
добродетелях и, пожалуй, в пороках! низость, мелочи, дрянь — все побледнеет: выправится человек и опять встанет на железные ноги…
— Необходимость
добродетели, — возглашал он, — глубоко внедрена в существе франкмасонства; от всего, что оскорбляет
добродетель, масонство отвращается, потому что в одной только
добродетели оно видит
путь к спасению и счастию человечества.
Прежде всего девочки нескладными и визгливыми голосами пропели предучебную молитву; затем законоучитель, именно знакомый нам отец Иоанн, прочел прекрасную речь полусветского и полудуховного содержания: «О
добродетелях и о
путях к оным».
Конечно, с нашей стороны это очень большая
добродетель, и мы имеем-таки право утешать себя мыслью, что дальше от властности — дальше от зла; но ведь вопрос не о тех
добродетелях, которые отрицательным
путем очень легко достаются, а о той скуке, о тех жизненных неудобствах, которые составляют естественное последствие всякой страдательной
добродетели.