Неточные совпадения
— А ты мне говорил тогда: «Пойду, поклонюсь князю батюшке!» Сживет, думала я, его со свету старый пес, а рассказать тебе все побоялась, зная твой молодецкий нрав, без удержу. Не снесет-де он
обиды моей, заступится — себя и меня погубит навеки, а я, быть может, как ни на есть да вызволюсь…
— Князь горд и горяч… Он не
снесет этой роковой
обиды, будет бить челом царю, чтобы тот выдал ему Малюту за бесчестие… А как взглянет царь? Ведь Малюта — его любимец. Кто победит в этой борьбе? А вдруг не князь… — так говорила Маша.
— Видеть и слышать, как лгут, — проговорил Иван Иваныч, поворачиваясь на другой бок, — и тебя же называют дураком за то, что ты терпишь эту ложь;
сносить обиды, унижения, не сметь открыто заявить, что ты на стороне честных, свободных людей, и самому лгать, улыбаться, и все это из-за куска хлеба, из-за теплого угла, из-за какого-нибудь чинишка, которому грош цена, — нет, больше жить так невозможно!
Но уж дело было потеряно, и вдобавок требовался корректив, и тетушка, как думали, запылала мщением и «не
снесла обиды», а отомстила княгине как настоящая «проказница»: она, совершенно ни с кем не посоветовавшись и для всех неожиданно, вышла замуж за князя С-ва, в котором только то и было, что он был молод и холост, но совсем необразован, и вдобавок, по совершенной бедности, служил квартальным…
Неточные совпадения
А в-третьих, и главное, если даже Версилов был и прав, по каким-нибудь там своим убеждениям, не вызвав князя и решившись
снести пощечину, то по крайней мере он увидит, что есть существо, до того сильно способное чувствовать его
обиду, что принимает ее как за свою, и готовое положить за интересы его даже жизнь свою… несмотря на то что с ним расстается навеки…
Я имею право вам открыть про ее оскорбление, я даже должен так сделать, потому что она, узнав про вашу
обиду и узнав все про ваше несчастное положение, поручила мне сейчас… давеча…
снести вам это вспоможение от нее… но только от нее одной, не от Дмитрия, который и ее бросил, отнюдь нет, и не от меня, от брата его, и не от кого-нибудь, а от нее, только от нее одной!
Кто
снес бы бич и посмеянье века, // Бессилье прав, тиранов притесненье, //
Обиды гордого, забытую любовь, // Презренных душ презрение к заслугам, // Когда бы мог нас подарить покоем // Одни удар… О, помяни // Мои грехи в твоей святой молитве!
Я
обиду всякую покорно
сношу, но до первой неудачи обидчика; при первой же неудаче тотчас припоминаю и тотчас же чем-нибудь отомщаю, лягаю, как выразился обо мне Иван Петрович Птицын, который, уж конечно, сам никогда никого не лягает.
— Обидно это, — а надо не верить человеку, надо бояться его и даже — ненавидеть! Двоится человек. Ты бы — только любить хотел, а как это можно? Как простить человеку, если он диким зверем на тебя идет, не признает в тебе живой души и дает пинки в человеческое лицо твое? Нельзя прощать! Не за себя нельзя, — я за себя все
обиды снесу, — но потакать насильщикам не хочу, не хочу, чтобы на моей спине других бить учились.