Неточные совпадения
Побоище продолжалось. Иной дрался поневоле. Быть безучастным зрителем было небезопасно, могли как раз
принять за изменника. Не скоро руки палачей устали наносить удары, наступивший вечер не разогнал их. Кто-то догадался посвятить им: зажгли дома убитых, и страшное пламя, откидывая на небо багровое зарево и наводя грозные тени на двигавшихся во мраке
убийц, придавало этой картине вид еще ужаснее, еще поразительнее.
Неточные совпадения
— Почему, почему я
убийца? О Боже! — не выдержал наконец Иван, забыв, что всё о себе отложил под конец разговора. — Это все та же Чермашня-то? Стой, говори, зачем тебе было надо мое согласие, если уж ты
принял Чермашню за согласие? Как ты теперь-то растолкуешь?
Убийц Ивана Миронова судили. В числе этих
убийц был Степан Пелагеюшкин. Его обвинили строже других, потому что все показали, что он камнем разбил голову Ивана Миронова. Степан на суде ничего не таил, объяснил, что когда у него увели последнюю пару лошадей, он заявил в стану, и следы по цыганам найти можно было, да становой его и на глаза не
принял и не искал вовсе.
Мать Варнавки, бедненькая просвирня, сегодня сказала мне в слезах, что лекарь с городничим, вероятно по злобе к ее сыну или в насмешку над ним, подарили ему оного утопленника, а он, Варнавка, по глупости своей этот подарок
принял, сварил мертвеца в корчагах, в которых она доселе мирно золила свое белье, и отвар вылил под апортовую яблоньку, а кости, собрав, повез в губернский город, и что чрез сие она опасается, что ее драгоценного сына возьмут как
убийцу с костями сего человека.
— Ты думаешь, что Бог не
примет тебя? — продолжал я с возрастающей горячностью. — Что у него не хватит для тебя милосердия? У того, который, повелевая миллионами ангелов, сошел, однако, на землю и
принял ужасную, позорную смерть для избавления всех людей? У того, кто не погнушался раскаянием самой последней женщины и обещал разбойнику-убийце, что он сегодня же будет с ним в раю?..
«Жив!» — радостно сообразил Колесников, но сообразил и другое и… С лицом, настолько искаженным, что его трудно было
принять за человеческое, не слыша пуль, чувствуя только тяжесть маузера, он
убийцею подошел, подкрался, подбежал к Петруше — разве можно это как-нибудь назвать?