Стройная, гибкая блондинка, с той прирожденной грацией движений, не поддающейся искусству, которая составляет удел далеко не многих представительниц прекрасного пола, с большими голубыми, глубокими, как лазуревое небо, глазами, блестящими, как капли утренней росы, с правильными чертами миловидного личика, дышащими той детской наивностью, которая составляет лучшее украшение девушки-ребенка, она
была кумиром своего отца и заставляла сильно биться сердца близких к ее отцу рыцарей, молодых и старых.
Стройная, гибкая блондинка, с той прирожденной грацией движений, не поддающейся искусству, которая составляет удел далеко не многих представительниц прекрасного пола, с большими голубыми, глубокими, как лазуревое небо, глазами, блестящими как капли утренней росы, с правильными чертами миловидного личика, дышащими той детской наивностью, которая составляет лучшее украшение девушки-ребенка, она
была кумиром своего отца и заставляет сильно биться сердца близких к ее отцу рыцарей, молодых и старых.
Неточные совпадения
И вот из ближнего посада, // Созревших барышень
кумир, // Уездных матушек отрада, // Приехал ротный командир; // Вошел… Ах, новость, да какая! // Музыка
будет полковая! // Полковник сам ее послал. // Какая радость:
будет бал! // Девчонки прыгают заране; // Но кушать подали. Четой // Идут за стол рука с рукой. // Теснятся барышни к Татьяне; // Мужчины против; и, крестясь, // Толпа жужжит, за стол садясь.
Он мог бы чувства обнаружить, // А не щетиниться, как зверь; // Он должен
был обезоружить // Младое сердце. «Но теперь // Уж поздно; время улетело… // К тому ж — он мыслит — в это дело // Вмешался старый дуэлист; // Он зол, он сплетник, он речист… // Конечно,
быть должно презренье // Ценой его забавных слов, // Но шепот, хохотня глупцов…» // И вот общественное мненье! // Пружина чести, наш
кумир! // И вот на чем вертится мир!
«Нет, те люди не так сделаны; настоящий властелин,кому все разрешается, громит Тулон, делает резню в Париже, забывает армию в Египте, тратит полмиллиона людей в московском походе и отделывается каламбуром в Вильне; и ему же, по смерти, ставят
кумиры, — а стало
быть, и все разрешается. Нет, на этаких людях, видно, не тело, а бронза!»
И если, «паче чаяния», в ней откроется ему внезапный золотоносный прииск, с богатыми залогами, — в женщинах не редки такие неожиданности, — тогда, конечно, он поставит здесь свой домашний жертвенник и посвятит себя развитию милого существа: она и искусство
будут его
кумирами. Тогда и эти эпизоды, эскизы, сцены — все пойдет в дело. Ему не над чем
будет разбрасываться, жизнь его сосредоточится и определится.
Сектантская психология и в религиозной жизни
есть уклон и ведет к самоутверждению и самопогруженности, а в жизни политической она не имеет никаких прав на существование, так как всегда является сотворением себе
кумира из относительных вещей мира, подменой Абсолютного Бога относительным миром.