Когда желанный
гость отдохнул, утолил свой голод и жажду в кругу близких его сердцу людей, при звуках чоканья заздравных чар и братин, все сдвинулись вокруг него, и он рассказал им, насколько мог, о житье-бытье своем в чужой ливонской земле, упомянул об Эмме и умолял спасти ее от злых ухищрений Доннершварца и его сообщников.
Варвара Никаноровна умела ценить эти вещи, но на сей раз не оценила: недовольная самою собою княгиня ограничилась тем, что, полюбовавшись преобразованным Дон-Кихотом, отослала
гостей отдыхать в назначенные им комнаты, а сама опять предалась заботам о приготовлении дома ко встрече княжны.
— А ты ступай к своему месту, — крикнул наконец Феклист Митрич на захмелевшего повара. —
Гостю отдохнуть пора, а ты лезешь с разговорами. Ступай же, ступай!
Когда желанный
гость отдохнул, утолил свой голод и жажду в кругу близких его сердцу людей, при звуках чоканья заздравных чар и братин, все сдвинулись вокруг него и он рассказал им, насколько мог, о житье-бытье своем в чужой ливонской земле, упомянул об Эмме и умолял спасти ее от злых ухищрений Доннершварца и его сообщников.
Неточные совпадения
В красавиц он уж не влюблялся, // А волочился как-нибудь; // Откажут — мигом утешался; // Изменят — рад был
отдохнуть. // Он их искал без упоенья, // А оставлял без сожаленья, // Чуть помня их любовь и злость. // Так точно равнодушный
гость // На вист вечерний приезжает, // Садится; кончилась игра: // Он уезжает со двора, // Спокойно дома засыпает // И сам не знает поутру, // Куда поедет ввечеру.
И недели три Илюша
гостит дома, а там, смотришь, до Страстной недели уж недалеко, а там и праздник, а там кто-нибудь в семействе почему-то решит, что на Фоминой неделе не учатся; до лета остается недели две — не стоит ездить, а летом и сам немец
отдыхает, так уж лучше до осени отложить.
Райский обещал все и с тяжелым сердцем отвернулся от него, посоветовав ему пока
отдохнуть,
погостить зимние каникулы у Тушина.
В передней Бахарева встретил неизменный Палька, который питал непреодолимую слабость к «настоящим господам». Он помог
гостю подняться на лестницу и, пока Бахарев
отдыхал на первой площадке, успел сбегать в кабинет с докладом.
После двусмысленной роскоши приемной Агриппины Филипьевны глаз невольно
отдыхал здесь на каждой вещи, и
гостя сейчас за порогом подъезда охватывала атмосфера настоящего богатства.