Владимир Николаевич с помощью Бориса Александровича Шмеля и искусно составленных им отчетов благополучно пережил общее собрание
членов общества и вновь почти единогласно был избран председателем. Это уже отошло в область прошедшего и через несколько дней предстояло новое общее собрание, которое, впрочем, далеко не так, как прежнее, беспокоило Бежецкого. Наука Шмеля принесла свои плоды.
Надо еще заметить, что Владимир Николаевич, кроме пользующейся большим влиянием в обществе Надежды Александровны Крюковской, имел в настоящее время солидную поддержку в лице
члена общества Исаака Соломоновича Когана, петербургского банкира и богача, и Нины Николаевны Дюшар, дамы аристократки, председательницы одного благотворительного общества, в котором Бежецкий состоял членом.
— Говорил, что он считает за честь, что вы к нему всегда так дружески были расположены, что и теперь, он убежден, не откажетесь помочь ему подавить интригу Когана и Величковского. Он этого, скажу как
член общества и актриса, вполне заслуживает.
Неточные совпадения
Он был
членом «
общества поощрения искусств» и, кроме того, состоял секретарем при Владимире Николаевиче, исполняя и обязанности эконома.
Последняя была положительно околдована Владимиром Николаевичем и ради него записалась
членом «
общества поощрения искусств» и подбила на то же самое некоторых из своих знакомых.
Надо заметить, что этот ресторан в Петербурге — любимейший сборный пункт деятелей театральных подмостков и газетных листов, а потом
члены «
общества поощрения искусств» и служившие в нем актеры неукоснительно его посещали.
В описываемый нами день разговор за столиками и у буфета вертелся на делах «
общества поощрения искусств» и предстоящем на завтра общем собрании его
членов.
Другие двое, из сидевших за столиками, были
члены «
общества поощрения искусств» — Иван Владимирович Величковский, драматический писатель, считающийся в
обществе знатоком сцены и театрального искусства, человек уже пожилой, худой, с длинной русой бородой с проседью, по фигуре похожий на вешалку, всегда задумчивый и вялый.
Он был также
член «
общества поощрения искусств».
— Я вам могу сообщить приятную новость, — затараторил он, здороваясь с сидевшими и усаживаясь на подставленный лакеем стул, — завтра к нам на общее собрание приедет сам Исаак Соломонович и желает, в качестве почетного
члена, принять деятельное участие в делах
общества, с чем я искренне всех нас поздравляю. Это ведь не шуточка… Значит, у нас, то есть у
общества, будут деньги. Сейчас только узнал эту свежую новость и надо будет сию же минуту отослать сообщение в газету.
— Да, еще узнал новость. Это уж по секрету. Как нам в
общество поступила в качестве актрисы, а следовательно и
члена, госпожа Щепетович. Как кажется, мы ей-то главным образом и обязаны благосклонностью Исаака Соломоновича. Я с ней вчера познакомился. Прелесть, что за барыня, оживит все
общество.
— На счет перемены председателя. А! Это очень кстати, и знаете, — добавил он таинственно, — если будет другой председатель, я пожертвую для
общества. Передайте это от меня
членам.
Он
член в вашем благотворительном
Обществе и, как я знаю, очень этим гордится и дорожит.
Скандал вышел полный. На шум вбежали игравшие в карты
члены и гости «
общества».
— Господа, так право нельзя быть в ссоре двум
членам одного и того же
общества. Помиритесь, господа, все благополучно устроилось и вы должны помириться. Кисло-сладкий Величковский был виноват во всех беспорядках, и его уж нет — он поплатился за все. Вы люди одного и того же закала и направления, надо забыть, оба были виноваты. Вам, Вывих, вперед не писать о Курском, а вам, Курский, не драться с Вывихом.
Отчаяние его еще усиливалось сознанием, что он был совершенно одинок со своим горем. Не только в Петербурге у него не было ни одного человека, кому бы он мог высказать всё, что испытывал, кто бы пожалел его не как высшего чиновника, не как
члена общества, но просто как страдающего человека; но и нигде у него не было такого человека.
На сие указывают образованные светские люди: «Вы, дескать, лентяи и бесполезные
члены общества, живете чужим трудом, бесстыдные нищие».
Чаадаев не торопился в Россию, расставшись с золоченым мундиром, он принялся за науку. Умер Александр, случилось 14 декабря (отсутствие Чаадаева спасло его от вероятного преследования [Теперь мы знаем достоверно, что Чаадаев был
членом общества, из «Записок» Якушкина. (Прим. А. И. Герцена.)]), около 1830 года он возвратился.
На них присутствовали только корифеи художества: Маковский, Поленов, Сорокин, Ге, Неврев и
члены Общества — богатеи-меценаты П. М. Третьяков, Свешников, Куманин.
Неточные совпадения
Несмотря на испытываемое им чувство гордости и как бы возврата молодости, когда любимая дочь шла с ним под руку, ему теперь как будто неловко и совестно было за свою сильную походку, за свои крупные, облитые жиром
члены. Он испытывал почти чувство человека неодетого в
обществе.
Как и во всех местах, где собираются люди, так и на маленьких немецких водах, куда приехали Щербацкие, совершилась обычная как бы кристаллизация
общества, определяющая каждому его
члену определенное и неизменное место. Как определенно и неизменно частица воды на холоде получает известную форму снежного кристалла, так точно каждое новое лицо, приезжавшее на воды, тотчас же устанавливалось в свойственное ему место.
Например, затеявши какое-нибудь благотворительное
общество для бедных и пожертвовавши значительные суммы, мы тотчас в ознаменование такого похвального поступка задаем обед всем первым сановникам города, разумеется, на половину всех пожертвованных сумм; на остальные нанимается тут же для комитета великолепная квартира, с отоплением и сторожами, а затем и остается всей суммы для бедных пять рублей с полтиною, да и тут в распределении этой суммы еще не все
члены согласны между собою, и всякий сует какую-нибудь свою куму.
Забавно было видеть, как этот ленивый человек оживился. Разумеется, он говорит глупости, потому что это предписано ему должностью, но ясно, что это простак, честно исполняющий свои обязанности. Если б он был священником или служил в банке, у него был бы широкий круг знакомства и, вероятно, его любили бы. Но — он жандарм, его боятся, презирают и вот забаллотировали в
члены правления «
Общества содействия кустарям».
Я квалифицирован как юрист, защитник
общества против покушений на его социально-политический порядок, на собственность, на жизнь его
членов.