Неточные совпадения
— Замолчите… Подите вон!.. — вскочила, наконец,
поняв ее,
графиня.
Он
понял, что в словах осуждения, произнесенного им над его другом, заключается большая доза эгоизма, и мысли его с графа Владимира перенеслись на
графиню Конкордию.
Караулов это
понял, да и вообще ему не хотелось так скоро покидать
графиню Конкордию. Не был ли он у очага своего, посланного ему судьбой, счастья.
Записка была слишком прозрачна, чтобы Федор Дмитриевич не
понял, что граф хочет именно ввести его в тот омут, из которого он дал
графине слово спасти ее мужа.
Она хорошо
поняла их, и по приезде в Петербург — разговор этот происходил на вилле
графини — истолковала их в свою пользу.
Надежда Николаевна не могла не желать того же, так как очень хорошо
понимала, что
графиня по справедливости может за нее презирать свою бывшую подругу.
Графиня Конкордия
поняла все.
Он
понимал, что смерть Коры вырыла еще большую пропасть между
графиней и графом — эта пропасть была могила дочери, которой отец отказал в последнем поцелуе.
Она хорошо
понимала, что любовь доктора к
графине Конкордии Васильевне Белавиной была одной из главных причин того, что он безжалостно отталкивал ее, Фанни Викторовну, не только как жену, но и как любовницу.
— Я вас не
понимаю,
графиня; вот уже три месяца, как я лечу вас, несколько дней уже вы чувствуете себя хорошо, вы выздоравливаете, вы сами это знаете, так что…
Я вас внес в этот дом на моих руках, как похититель украденное сокровище, я вас спрятал от всех глаз, шаг за шагом я вас оспаривал у смерти, и вдруг я сделал роковое открытие: я с ужасом
понял, что служа вам, заботясь о вас, спасая вас,
графиня, я только служил моей любви.
Неточные совпадения
Воспоминание о жене, которая так много была виновата пред ним и пред которою он был так свят, как справедливо говорила ему
графиня Лидия Ивановна, не должно было бы смущать его; но он не был спокоен: он не мог
понимать книги, которую он читал, не мог отогнать мучительных воспоминаний о своих отношениях к ней, о тех ошибках, которые он, как ему теперь казалось, сделал относительно ее.
— Кити, что ж это такое? — сказала
графиня Нордстон, по ковру неслышно подойдя к ней. — Я не
понимаю этого.
— Нет, — перебила его
графиня Лидия Ивановна. — Есть предел всему. Я
понимаю безнравственность, — не совсем искренно сказала она, так как она никогда не могла
понять того, что приводит женщин к безнравственности, — но я не
понимаю жестокости, к кому же? к вам! Как оставаться в том городе, где вы? Нет, век живи, век учись. И я учусь
понимать вашу высоту и ее низость.
— Я
понимаю, друг мой, — сказала
графиня Лидия Ивановна. — Я всё
понимаю. Помощь и утешение вы найдете не во мне, но я всё-таки приехала только затем, чтобы помочь вам, если могу. Если б я могла снять с вас все эти мелкие унижающие заботы… Я
понимаю, что нужно женское слово, женское распоряжение. Вы поручаете мне?
— Отчасти,
графиня, я
понимаю, что положение Алексея Александровича… — сказал Облонский, не
понимая хорошенько, в чем дело, и потому желая оставаться в общем.