Те мимолетные связи, для которых месяц-два составляют уже тяжелую, скучную вечность с этими «артистками любви», наполняли
жизнь графа Белавина, и он несколько отрезвел только тогда, когда от сравнительно большого состояния, оставленного ему родителями, остались два-три десятка тысяч и заложенный в кредитном обществе и в частных руках дом на Литейной.
Неточные совпадения
Он делал попытки остановить поток этого светского красноречия, за которое
граф Белавин был баловнем светских и полусветских гостиных, по приговору которых считался лучшим петербургским «козером», пробовал перевести разговор на домашнюю семейную
жизнь своего приятеля, но безуспешно.
Встреча с
графом застала ее, как мы знаем, в то время, когда она, только что покинув институтскую скамью, делала первые самые счастливые шаги самостоятельной
жизни предаваясь отдыху и удовольствиям, без всяких планов о будущей
жизни, и без малейшего понятия об этой
жизни.
Жених красавец-граф также, как и его будущая подруга
жизни, с несколько взволнованным, побледневшим лицом представлял достойную ей пару.
Граф Владимир Петрович круто изменил свой образ
жизни. Он сделался еще до рождения своего ребенка — этого залога примирения с женой — хорошим, добрым отцом.
Первое время
граф Владимир Петрович сам принимал участие в радостях своей жены при наблюдении за началом сознательной
жизни их дочери, и если бы кто спросил его, доволен ли он своей судьбой,
граф совершенно искренно ответил бы, что никогда не испытывал более полного счастья.
То, что радовало бы другого мужа, как доказательство любви к их ребенку со стороны матери, пожертвовавшей ему всеми удовольствиями и развлечениями светской
жизни, производило на молодого
графа совершенно иное впечатление.
Наступил, наконец, день, когда
граф нашел свою
жизнь невыносимой.
Вкусный обед, политый обильно вином, прошел оживленно, хотя
граф Белавин ощутил неприятное чувство. Приехавший с волжских палестин, князь Адуев оказался более в курсе светской и полусветской
жизни Петербурга, нежели он — истый петербуржец.
— Неужели это женитьба сделала меня таким смешным, отсталым от
жизни… — думал
граф. — Нет, слуга покорный, я хочу жить… При моих средствах…
Граф снова погряз в омуте своей прежней
жизни и окончательно погиб для семьи.
Это было понятно со стороны графини и ее тетки, но
граф, живший по наружности
жизнью семьянина, представлял некоторую загадку.
Граф Владимир Петрович Белавин, наконец, кончил чуть ли не десятую пикантную историю из
жизни светского и полусветского Петербурга и тут только заметил, что на лице его друга далеко не выражается особого внимания и интереса ко всем его россказням.
— Я прошу вас спасти моего мужа, спасти нас, меня и мою дочь от разорения и, быть может, даже от позора… Я не прошу вернуть к нам его любовь…
Граф уже давно не живет семейной
жизнью.
— Какая муха укусила тебя, будь повеселей, — говорил
граф, — не воображай, что ты идешь к одру смерти, ты входишь в храм
жизни…
— Но я думаю,
граф, что наша дочь по праву принадлежит матери, которая отдала ей свою
жизнь и свои заботы, а не отцу, который только мотал ее состояние и чуть не довел ее до нищеты. Впрочем, я вас считаю настолько порядочным и не могу предположить, что вы будете настолько бессердечны, чтобы лишить меня этого счастья. Вы очень хорошо знаете, что в моих руках Кора на своем месте. Наконец, наша сделка еще не оформлена, и вы мне не представили отчетов по распоряжению моими капиталами.
Конечно, всех этих лиц привело в церковь не желание отдать последний долг покойному
графу, а романтическая сторона как его
жизни, так и смерти.
По рассказам
графа Владимира Петровича и по слухам из других источников, Фанни Викторовна хорошо знала графиню Белавину, знала, что при
жизни мужа, несмотря на разлуку с ним, как бы она ни была продолжительна, молодая женщина не сделает шага, который мог бы ее компрометировать.
Образовавшийся около них кружок друзей и знакомых, людей серьезных и хороших, далеких, как небо от земли, от пустого светского круга знакомств
графа и графини Белавиных, пополняли их
жизнь, которая, впрочем, и без того была полна тихой и светлой любовью.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Тебе все такое грубое нравится. Ты должен помнить, что
жизнь нужно совсем переменить, что твои знакомые будут не то что какой-нибудь судья-собачник, с которым ты ездишь травить зайцев, или Земляника; напротив, знакомые твои будут с самым тонким обращением:
графы и все светские… Только я, право, боюсь за тебя: ты иногда вымолвишь такое словцо, какого в хорошем обществе никогда не услышишь.
— Положим, не завидует, потому что у него талант; но ему досадно, что придворный и богатый человек, еще
граф (ведь они всё это ненавидят) без особенного труда делает то же, если не лучше, чем он, посвятивший на это всю
жизнь. Главное, образование, которого у него нет.
«Прожито полжизни. Почему я не взялся за дело освещения в печати убийства Марины? Это, наверное, создало бы такой же шум, как полтавское дело братьев Скритских, пензенское — генеральши Болдыревой, дело
графа Роникер в Варшаве… «Таинственные преступления — острая приправа пресной
жизни обывателей», — вспомнил он саркастическую фразу какой-то газеты.
Долго пировал
граф, долго расхаживал, приветливо улыбаясь, в толпе подобострастных гостей; но именья его, к несчастию, не хватило на целую
жизнь.
Таким образом мне удалось заглянуть в «Алькивиада», в «
Графа Вальмонта, или Заблуждение рассудка» и в «Достопамятную
жизнь Клариссы Гарлов».