Неточные совпадения
— Кто всех более всему этому удивлен, так это я сам, — продолжал граф. — Кто
мог бы сказать, что наступит
день, в который я буду влюблен с честными намерениями!
Несмотря на пресыщение любовью в банальном значении этого слова, и,
может быть, именно вследствие этого пресыщения, близость очаровательной жены-ребенка, чувство собственности над ней, мутило ум графа — он думал лишь о себе, не понимая, что эгоизм в
деле любви наказывается отсутствием восторга взаимного наслаждения, восторга, который делает обладание женщиной действительным апофеозом любви.
— Я сожалею, — продолжала она, — что вынуждена вам сказать, что вы меня жестоко обидели… Вы сами сознались в этом, хотя довольно поздно, но я готова принять ваше извинение… Дайте мне только несколько
дней, чтобы прийти в себя и все забыть… Все, что вы
можете сделать для меня, — это не напоминать мне об этом страшном эпизоде, чуть не разъединившем нас на первом году нашего супружества…
Трудно отказать другу, которого встречаешь через несколько лет разлуки, пожертвовать ему
день, вечер. Быть
может он не будет иметь более этого случая.
Он почувствовал, что не
может быть судьею графа Белавина. От судьи требуется, прежде всего, объективное отношение к
делу, между тем как он, Караулов, был рабом своего сердца.
— Ну да, в столице… За практикой
дело бы не стало… Наконец, я имею связи в свете и
мог бы быть тебе полезным.
— А я за все время нашего долгого знакомства не имела
дня, когда бы
могла тебе сказать тоже самое, — отпарировала Клара.
Я знаю вас, негодяек, вы уж не
можете обойтись без того, чтобы не завести сразу целый десяток дружков, да не в том
дело, это, положим, очень естественно, но я не хочу быть твоим запасным!
— Ну, так что бы было? Да неужели же ты думаешь, что я слушала все твои россказни. Ты меня выручил из ямы — это правда. Но для чего — это вопрос… Для того, чтобы я
делила с тобой твою скотскую жизнь… Что касается Леонида, я бы его любила, быть
может, если бы он был настоящим мужчиной, если бы он сумел взять меня в руки. Но все равно, я сегодня полюбила до безумия; он презирает меня, и это-то меня и тронуло. О, я не скрою от тебя, я готова была бежать за ним.
— Порядочная… — с иронически злобным смехом повторила она. — Так стало быть и порядочные ходят по вечерам одни к мужчинам! Милый мой, она такая же, как все мы,
может только поприличнее нас и больше гримасничает при свиданиях! Слушай, я хочу ее видеть, я сорву с нее личину скромности, ты увидишь, как облупится с нее эта порядочность… Но, Боже, какие я говорю глупости, что мне за
дело порядочная она или нет.
Слушай, я солгала, я не случайно пришла к тебе, я хотела поласкать тебя, я жаждала ласк сама, положим это глупо,
может быть, но бывают
дни, когда богатые люди для нас невыносимы и, наконец, естественное
дело, кто нас кормит, того мы ненавидим.
Если это не так по закону, быть
может, то объясните мне, в чем
дело…
Он один
мог помочь ей в
деле, которое составляло заветную мечту ее жизни, казалось, полной теперь исполнением всех ее малейших желаний.
— Положительно… Я думал о легкой интрижке и первый бы назвал дураком Караулова, если бы он оттолкнул такую женщину, как ты… Но если
дело идет о браке, то я тебе
могу положительно предсказать заранее полнейшую неудачу.
На третий
день его приезда он, развернув газету, уже прочел об этом известии, а остальные
дни он не
мог скрыться от «интервьюеров», расплодившихся в Петербурге за последнее время, как грибы в дождливую осень.
— А затем, — сказал Федор Дмитриевич, взяв со стола свою шляпу, что вы
можете одни на досуге изучать меню вашего завтрака… Мы видимся сегодня в последний раз… С этого
дня мы умерли друг для друга.
— Когда вы найдете это для себя возможным? Но ради Бога не стесняйтесь, если у вас есть неотложное
дело, или что-нибудь удерживает вас в Петербурге. Я
могу подождать…
Он увлек ее, соблазнил ее, слабую, беззащитную; он должен о ней один и заботиться. Какое
дело может быть ему до других?
Лишь через два
дня, после того как все было кончено, когда гроб вынесли из дома и после отпевания опустили в могилу на сельском кладбище, и могила была засыпана, несчастная мать
могла начать что-либо соображать.
Тревожное состояние барыни указывало, что каждый
день может произойти катастрофа, или, по крайней мере, скандал.
Татарский пролив и племенная, нередкая в истории многих имеющих один корень народов вражда
могла разделить навсегда два племени, из которых в одно, китайское, подмешались, пожалуй, и манчжуры, а в другое, японское, — малайцы, которых будто бы японцы, говорит Кемпфер, застали в Нипоне и вытеснили вон.