Неточные совпадения
Я бывал
у них и всякий раз проходил той залой, где Цынский с компанией судил и рядил нас; в ней висел, тогда и потом, портрет Павла — напоминовением ли того, до чего может унизить человека необузданность и злоупотребление
власти, или для того, чтоб поощрять полицейских на всякую свирепость, — не знаю, но он
был тут с тростью в руках, курносый и нахмуренный, — я останавливался всякий раз пред этим портретом, тогда арестантом, теперь гостем.
Это
был кризис, болезненный переход из юности в совершеннолетие. Она не могла сладить с мыслями, точившими ее, она
была больна, худела, — испуганный, упрекая себя, стоял я возле и видел, что той самодержавной
власти, с которой я мог прежде заклинать мрачных духов,
у меня нет больше, мне
было больно это и бесконечно жаль ее.
У нового духовенства не
было понудительных средств, ни фантастических, ни насильственных; с той минуты, как
власть выпала из их рук,
у них
было одно орудие — убеждение, но для убеждения недостаточно правоты, в этом вся ошибка, а необходимо еще одно — мозговое равенство!
Во Франции, напротив, полиция — самое народное учреждение; какое бы правительство ни захватило
власть в руки, полиция
у него готова, часть народонаселения
будет ему помогать с фанатизмом и увлечением, которое надобно умерять, а не усиливать, и помогать притом всеми страшными средствами частных людей, которые для полиции невозможны.
Теперь уже на веки веков русская революционная интеллигенция не вправе будет говорить, что рай на земле водворится, когда она
будет у власти: она побывала у власти, и на земле водворился ад.
По мере «развития» революции власть постепенно перешла к русской революционной интеллигенции, к русским социалистам-революционерам и социал-демократам, т. е. к людям, которым и во сне никогда не снилось, что они могут
быть у власти, все миросозерцание и вся психология которых отрицает самый принцип власти.
Не могут
быть у власти те, которые еще накануне не знали, допустима ли война и оправдана ли защита отечества, сомневались, можно ли мерами принуждения поддерживать в стране порядок и предотвращать анархию, по-гамлетовски рефлектировали над отталкивающей суровостью всякого государственного бытия.
Неточные совпадения
«Да, я должен
был сказать ему: вы говорите, что хозяйство наше нейдет потому, что мужик ненавидит все усовершенствования и что их надо вводить
властью; но если бы хозяйство совсем не шло без этих усовершенствований, вы бы
были правы; но оно идет, и идет только там, где рабочий действует сообразно с своими привычками, как
у старика на половине дороги.
Сам я больше неспособен безумствовать под влиянием страсти; честолюбие
у меня подавлено обстоятельствами, но оно проявилось в другом виде, ибо честолюбие
есть не что иное, как жажда
власти, а первое мое удовольствие — подчинять моей воле все, что меня окружает; возбуждать к себе чувство любви, преданности и страха — не
есть ли первый признак и величайшее торжество
власти?
Жены местных
властей, так сказать хозяйки вод,
были благосклоннее;
у них
есть лорнеты, они менее обращают внимания на мундир, они привыкли на Кавказе встречать под нумерованной пуговицей пылкое сердце и под белой фуражкой образованный ум.
Да вот теперь
у тебя под
властью мужики: ты с ними в ладу и, конечно, их не обидишь, потому что они твои, тебе же
будет хуже; а тогда бы
у тебя
были чиновники, которых бы ты сильно пощелкивал, смекнувши, что они не твои же крепостные, или грабил бы ты казну!
Между нами никогда не
было сказано ни слова о любви; но он чувствовал свою
власть надо мною и бессознательно, но тиранически употреблял ее в наших детских отношениях; я же, как ни желал высказать ему все, что
было у меня на душе, слишком боялся его, чтобы решиться на откровенность; старался казаться равнодушным и безропотно подчинялся ему.