Неточные совпадения
Кто хочет знать, как сильно действовала на молодое
поколение весть июльского переворота, пусть тот прочтет описание Гейне, услышавшего на Гельголанде, что «
великий языческий Пан умер». Тут нет поддельного жара: Гейне тридцати лет был так же увлечен, так же одушевлен до ребячества, как мы — восемнадцати.
Так, как Франкер в Париже плакал от умиления, услышав, что в России его принимают за
великого математика и что все юное
поколение разрешает у нас уравнения разных степеней, употребляя те же буквы, как он, — так заплакали бы все эти забытые Вердеры, Маргейнеке, Михелеты, Отто, Ватке, Шаллеры, Розенкранцы и сам Арнольд Руге, которого Гейне так удивительно хорошо назвал «привратником Гегелевой философии», — если б они знали, какие побоища и ратования возбудили они в Москве между Маросейкой и Моховой, как их читали и как их покупали.
Неточные совпадения
— Вы, Тимофей Степанович, правильно примечаете: в молодом нашем
поколении велик назревает раскол. Надо ли сердиться на это? — спросил он, улыбаясь янтарными глазками, и сам же ответил в сторону редактора:
С тех пор как пала Иудея, Римская империя разделилась и потонула в бесчисленных ордах варваров, основались новые царства, водворилась готическая тьма средневековья с гимнами небу и стонами еретиков; опять засверкала из-под развалин античная жизнь, прошумела реформация; целые
поколения косила Тридцатилетняя война, ярким костром вспыхнула
Великая революция и разлилась по Европе пламенем наполеоновских войн…
Но кто причиною, что сия смрадная болезнь во всех государствах делает столь
великие опустошения, не токмо пожиная много настоящего
поколения, но сокращая дни грядущих?
— Шайка русских разбойников или толпа польской лагерной челяди ничего не доказывают. Нет, Алексей: я уважаю храбрых и благородных поляков. Придет время, вспомнят и они, что в их жилах течет кровь наших предков, славян; быть может, внуки наши обнимут поляков, как родных братьев, и два сильнейшие
поколения древних владык всего севера сольются в один
великий и непобедимый народ!
Давно ли мы в своих учебниках твердили, — а подрастающее
поколение и теперь еще твердит, — фразы вроде следующей: «История всемирная должна говорить о Петре как об исполине среди всех мужей, признанных ею
великими; история русская должна вписать имя Петра в свои скрижали с благоговением».