Неточные совпадения
Природа с своими вечными уловками и экономическими хитростями
дает юность
человеку, но
человека сложившегося берет для себя, она его втягивает, впутывает
в ткань общественных и семейных отношений,
в три четверти не зависящих
от него, он, разумеется,
дает своим действиям свой личный характер, но он гораздо меньше принадлежит себе, лирический элемент личности ослаблен, а потому и чувства и наслаждение — все слабее, кроме ума и воли.
Он находил, что на
человеке так же мало лежит ответственности за добро и зло, как на звере; что все — дело организации, обстоятельств и вообще устройства нервной системы,
от которой больше ждут, нежели она
в состоянии
дать.
Так оканчивалась эта глава
в 1854 году; с тех пор многое переменилось. Я стал гораздо ближе к тому времени, ближе увеличивающейся
далью от здешних
людей, приездом Огарева и двумя книгами: анненковской биографией Станкевича и первыми частями сочинений Белинского. Из вдруг раскрывшегося окна
в больничной палате дунуло свежим воздухом полей, молодым воздухом весны…
Но что же ждало его
в этой
дали? Испания, вырезываемая Наполеоном, одичалая Греция, всеобщее воскрешение всех смердящих Лазарей после 1814 года;
от них нельзя было спастись ни
в Равенне, ни
в Диодати. Байрон не мог удовлетвориться по-немецки теориями sub specie aeterriitatis, [с точки зрения вечности (лат.).] ни по-французски политической болтовней, и он сломился, но сломился, как грозный Титан, бросая
людям в глаза свое презрение, не золотя пилюли.
Он прожил жизнь деятельно и беззаботно, нигде не отставая, везде
в первом ряду; не боясь горьких истин, он так же пристально всматривался
в людей, как
в полипы и медузы, ничего не требуя ни
от тех, ни
от других, кроме того, что они могут
дать.
Вскоре к нему присоединился пожилых лет черноватенький господин, весь
в черном и весь до невозможности застегнутый с тем особенным видом помешательства, которое
дает людям близкое знакомство с небом и натянутая религиозная экзальтация, делающаяся натуральной
от долгого употребления.
Ехать к Гарибальди было поздно. Я отправился к Маццини и не застал его, потом — к одной
даме,
от которой узнал главные черты министерского сострадания к болезни великого
человека. Туда пришел и Маццини, таким я его еще не видал:
в его чертах,
в его голосе были слезы.
Неточные совпадения
Стародум(c нежнейшею горячностию). И мое восхищается, видя твою чувствительность.
От тебя зависит твое счастье. Бог
дал тебе все приятности твоего пола. Вижу
в тебе сердце честного
человека. Ты, мой сердечный друг, ты соединяешь
в себе обоих полов совершенства. Ласкаюсь, что горячность моя меня не обманывает, что добродетель…
— Ежели есть на свете клеветники, тати, [Тать — вор.] злодеи и душегубцы (о чем и
в указах неотступно публикуется), — продолжал градоначальник, — то с чего же тебе, Ионке, на ум взбрело, чтоб им не быть? и кто тебе такую власть
дал, чтобы всех сих
людей от природных их званий отставить и зауряд с добродетельными
людьми в некоторое смеха достойное место, тобою «раем» продерзостно именуемое, включить?
— Что, что ты хочешь мне
дать почувствовать, что? — говорила Кити быстро. — То, что я была влюблена
в человека, который меня знать не хотел, и что я умираю
от любви к нему? И это мне говорит сестра, которая думает, что… что… что она соболезнует!.. Не хочу я этих сожалений и притворств!
Место это
давало от семи до десяти тысяч
в год, и Облонский мог занимать его, не оставляя своего казенного места. Оно зависело
от двух министерств,
от одной
дамы и
от двух Евреев, и всех этих
людей, хотя они были уже подготовлены, Степану Аркадьичу нужно было видеть
в Петербурге. Кроме того, Степан Аркадьич обещал сестре Анне добиться
от Каренина решительного ответа о разводе. И, выпросив у Долли пятьдесят рублей, он уехал
в Петербург.
Зло порождает зло; первое страдание
дает понятие о удовольствии мучить другого; идея зла не может войти
в голову
человека без того, чтоб он не захотел приложить ее к действительности: идеи — создания органические, сказал кто-то: их рождение
дает уже им форму, и эта форма есть действие; тот,
в чьей голове родилось больше идей, тот больше других действует;
от этого гений, прикованный к чиновническому столу, должен умереть или сойти с ума, точно так же, как
человек с могучим телосложением, при сидячей жизни и скромном поведении, умирает
от апоплексического удара.