Неточные совпадения
Передняя и девичья составляли единственное
живое удовольствие, которое у меня оставалось. Тут мне было совершенное раздолье, я брал партию одних против других, судил и рядил вместе с моими приятелями их дела, знал все их секреты и никогда не проболтался
в гостиной о тайнах передней.
Ученье шло плохо, без соревнования, без поощрений и одобрений; без системы и без надзору, я занимался спустя рукава и думал памятью и
живым соображением заменить труд. Разумеется, что и за учителями не было никакого присмотра; однажды условившись
в цене, — лишь бы они приходили
в свое время и сидели свой час, — они могли продолжать годы, не отдавая никакого отчета
в том, что делали.
Жены сосланных
в каторжную работу лишались всех гражданских прав, бросали богатство, общественное положение и ехали на целую жизнь неволи
в страшный климат Восточной Сибири, под еще страшнейший гнет тамошней полиции. Сестры, не имевшие права ехать, удалялись от двора, многие оставили Россию; почти все хранили
в душе
живое чувство любви к страдальцам; но его не было у мужчин, страх выел его
в их сердце, никто не смел заикнуться о несчастных.
Старый скептик и эпикуреец Юсупов, приятель Вольтера и Бомарше, Дидро и Касти, был одарен действительно артистическим вкусом. Чтоб
в этом убедиться, достаточно раз побывать
в Архангельском, поглядеть на его галереи, если их еще не продал вразбивку его наследник. Он пышно потухал восьмидесяти лет, окруженный мраморной, рисованной и
живой красотой.
В его загородном доме беседовал с ним Пушкин, посвятивший ему чудное послание, и рисовал Гонзага, которому Юсупов посвятил свой театр.
— Impressario! [Здесь: предприимчивый (ит.).] какой
живой еще Н. Н.! Слава богу, здоровый человек, ему понять нельзя нашего брата, Иова многострадального; мороз
в двадцать градусов, он скачет
в санках, как ничего… с Покровки… а я благодарю создателя каждое утро, что проснулся
живой, что еще дышу. О… о… ох! недаром пословица говорит: сытый голодного не понимает!
Как большая часть
живых мальчиков, воспитанных
в одиночестве, я с такой искренностью и стремительностью бросался каждому на шею, с такой безумной неосторожностью делал пропаганду и так откровенно сам всех любил, что не мог не вызвать горячий ответ со стороны аудитории, состоящей из юношей почти одного возраста (мне был тогда семнадцатый год).
He-немцы, с своей стороны, не знали ни одного (
живого) языка, кроме русского, были отечественно раболепны, семинарски неуклюжи, держались, за исключением Мерзлякова,
в черном теле и вместо неумеренного употребления сигар употребляли неумеренно настойку.
Вспомните, что и проконсулы
живали обыкновенно
в Риме.
Офицер согласился, но, на беду полковника, наследники, прочитавши
в приказах о смерти родственника, ни за что не хотели его признавать
живым и, безутешные от потери, настойчиво требовали ввода во владение.
Когда
живой мертвец увидел, что ему приходится
в другой раз умирать, и не с приказу, а с голоду, тогда он поехал
в Петербург и подал Павлу просьбу.
— Да-с, вступаю
в законный брак, — ответил он застенчиво. Я удивлялся героической отваге женщины, решающейся идти за этого доброго, но уж чересчур некрасивого человека. Но когда, через две-три недели, я увидел у него
в доме девочку лет восьмнадцати, не то чтоб красивую, но смазливенькую и с
живыми глазками, тогда я стал смотреть на него как на героя.
Княжна была
живою и чуть ли не единственною связью множества родственников во всех семи восходящих и нисходящих коленах. Около нее собирались
в большие праздники все ближние; она мирила ссорившихся, сближала отдалявшихся, ее все уважали, и она заслуживала это. С ее смертью родственные семьи распались, потеряли свое средоточие, забыли друг друга.
Сначала она осмотрелась кругом, несколько дней она находила себе соперницу
в молодой, милой,
живой немке, которую я любил как дитя, с которой мне было легко именно потому, что ни ей не приходило
в голову кокетничать со мной, ни мне с ней. Через неделю она увидела, что Паулина вовсе не опасна. Но я не могу идти дальше, не сказав несколько слов о ней.
Я
в нем вообще замечал гораздо больше свойств администратора, чем
живого мертвеца.
Только
в том и была разница, что Natalie вносила
в наш союз элемент тихий, кроткий, грациозный, элемент молодой девушки со всей поэзией любящей женщины, а я —
живую деятельность, мое semper in motu, [всегда
в движении (лат.).] беспредельную любовь да, сверх того, путаницу серьезных идей, смеха, опасных мыслей и кучу несбыточных проектов.
Мне кажется, что Пий IX и конклав очень последовательно объявили неестественное или, по их, незапятнанное зачатие богородицы. Мария, рожденная, как мы с вами, естественно заступается за людей, сочувствует нам;
в ней прокралось
живое примирение плоти и духа
в религию. Если и она не по-людски родилась, между ней и нами нет ничего общего, ей не будет нас жаль, плоть еще раз проклята; церковь еще нужнее для спасения.
В бумагах NataLie я нашел свои записки, писанные долею до тюрьмы, долею из Крутиц. Несколько из них я прилагаю к этой части. Может, они не покажутся лишними для людей, любящих следить за всходами личных судеб, может, они прочтут их с тем нервным любопытством, с которым мы смотрим
в микроскоп на
живое развитие организма.
Но нет, здесь
в душе горит вера — сильная,
живая.
Исключительно умозрительное направление совершенно противуположно русскому характеру, и мы скоро увидим, как русский дух переработал Гегелево учение и как наша
живая натура, несмотря на все пострижения
в философские монахи, берет свое.
Все
в самом деле непосредственное, всякое простое чувство было возводимо
в отвлеченные категории и возвращалось оттуда без капли
живой крови, бледной алгебраической тенью.
Может,
в конце прошлого и начале нашего века была
в аристократии закраинка русских иностранцев, оборвавших все связи с народной жизнью; но у них не было ни
живых интересов, ни кругов, основанных на убеждениях, ни своей литературы.
Круг Станкевича должен был неминуемо распуститься. Он свое сделал — и сделал самым блестящим образом; влияние его на всю литературу и на академическое преподавание было огромно, — стоит назвать Белинского и Грановского;
в нем сложился Кольцов, к нему принадлежали Боткин, Катков и проч. Но замкнутым кругом он оставаться не мог, не перейдя
в немецкий доктринаризм, —
живые люди из русских к нему не способны.
В запрошлый год приезжаю я туда; представьте себе — часов
в шесть утром слышу я страшный треск барабанов, лежу ни
живая ни мертвая
в постели; все ближе да ближе; звоню, прибежала моя калмычка.
Он всюду бросался; постучался даже
в католическую церковь, но
живая душа его отпрянула от мрачного полусвета, от сырого, могильного, тюремного запаха ее безотрадных склепов. Оставив старый католицизм иезуитов и новый — Бюше, он принялся было за философию; ее холодные, неприветные сени отстращали его, и он на несколько лет остановился на фурьеризме.
Десять лет стоял он, сложа руки, где-нибудь у колонны, у дерева на бульваре,
в залах и театрах,
в клубе и — воплощенным veto, [запретом (лат.).]
живой протестацией смотрел на вихрь лиц, бессмысленно вертевшихся около него, капризничал, делался странным, отчуждался от общества, не мог его покинуть, потом сказал свое слово, спокойно спрятав, как прятал
в своих чертах, страсть под ледяной корой.
В их решении лежало верное сознание
живой души
в народе, чутье их было проницательнее их разумения. Они поняли, что современное состояние России, как бы тягостно ни было, — не смертельная болезнь. И
в то время как у Чаадаева слабо мерцает возможность спасения лиц, а не народа — у славян явно проглядывает мысль о гибели лиц, захваченных современной эпохой, и вера
в спасение народа.
Это основы нашего быта — не воспоминания, это —
живые стихии, существующие не
в летописях, а
в настоящем; но они только уцелели под трудным историческим вырабатыванием государственного единства и под государственным гнетом только сохранились, но не развились. Я даже сомневаюсь, нашлись ли бы внутренние силы для их развития без петровского периода, без периода европейского образования.
Ж. Санд была
живым средоточием всего своего соседства
в Ноане.
Разумеется,
в десять лет они не могли состареться, но они сломились, затянулись, окруженные обществом без
живых интересов, жалким, струсившим, подобострастным.
Одна лекция осталась у меня
в памяти, — это та,
в которой он говорил о книге Мишле «Le Peuple» [«Народ» (фр.).] и о романе Ж. Санда «La Mare au Diable», [«Чертова лужа» (фр.).] потому что он
в ней живо коснулся
живого и современного интереса.
Он горячо принялся за дело, потратил много времени, переехал для этого
в Москву, но при всем своем таланте не мог ничего сделать. «Москвитянин» не отвечал ни на одну
живую, распространенную
в обществе потребность и, стало быть, не мог иметь другого хода, как
в своем кружке. Неуспех должен был сильно огорчить Киреевского.
Когда все было схоронено, когда даже шум, долею вызванный мною, долею сам накликавшийся, улегся около меня и люди разошлись по домам, я приподнял голову и посмотрел вокруг:
живого, родного не было ничего, кроме детей. Побродивши между посторонних, еще присмотревшись к ним, я перестал
в них искать своих и отучился — не от людей, а от близости с ними.
В его виде, словах, движениях было столько непринужденности, вместе — не с тем добродушием, которое имеют люди вялые, пресные и чувствительные, — а именно с добродушием людей сильных и уверенных
в себе. Его появление нисколько не стеснило нас, напротив, все пошло
живее.
Реальная истина должна находиться под влиянием событий, отражать их, оставаясь верною себе, иначе она не была бы
живой истиной, а истиной вечной, успокоившейся от треволнений мира сего —
в мертвой тишине святого застоя.