Неточные совпадения
Не зная законов и русского судопроизводства, он попал в сенат, сделался членом опекунского совета, начальником Марьинской больницы, начальником Александрийского института и все исполнял с рвением, которое вряд было ли
нужно, с строптивостью, которая вредила, с честностью, которую никто
не замечал.
Мне было около пятнадцати лет, когда мой отец пригласил священника давать мне уроки богословия, насколько это было
нужно для вступления в университет. Катехизис попался мне в руки после Вольтера. Нигде религия
не играет такой скромной роли в деле воспитания, как в России, и это, разумеется, величайшее счастие. Священнику за уроки закона божия платят всегда полцены, и даже это так, что тот же священник, если дает тоже уроки латинского языка, то он за них берет дороже, чем за катехизис.
Он знал математику включительно до конических сечений, то есть ровно столько, сколько было
нужно для приготовления гимназистов к университету; настоящий философ, он никогда
не полюбопытствовал заглянуть в «университетские части» математики.
— Вы продаете коляску, мне
нужно ее, вы богатый человек, вы миллионер, за это вас все уважают, и я потому пришел свидетельствовать вам мое почтение; как богатый человек, вам ни копейки
не стоит, продадите ли вы коляску или нет, мне же ее очень
нужно, а денег у меня мало.
Все это взошло и назрело в душе писаря; теперь, губернатором, его черед теснить,
не давать стула, говорить ты, поднимать голос больше, чем
нужно, а иной раз отдавать под суд столбовых дворян.
— Да ведь оно и
нужно. Небось у тебя, Ермолай Григорьевич, семейка
не малая?
Само собою разумеется, что Витберга окружила толпа плутов, людей, принимающих Россию — за аферу, службу — за выгодную сделку, место — за счастливый случай нажиться.
Не трудно было понять, что они под ногами Витберга выкопают яму. Но для того чтоб он, упавши в нее,
не мог из нее выйти, для этого
нужно было еще, чтоб к воровству прибавилась зависть одних, оскорбленное честолюбие других.
В силу кокетливой страсти de l'approbativité [желания нравиться (фр.).] я старался нравиться направо и налево, без разбора кому, натягивал симпатии, дружился по десяти словам, сближался больше, чем
нужно, сознавал свою ошибку через месяц или два, молчал из деликатности и таскал скучную цепь неистинных отношений до тех пор, пока она
не обрывалась нелепой ссорой, в которой меня же обвиняли в капризной нетерпимости, в неблагодарности, в непостоянстве.
Имя сестры начинало теснить меня, теперь мне недостаточно было дружбы, это тихое чувство казалось холодным. Любовь ее видна из каждой строки ее писем, но мне уж и этого мало, мне
нужно не только любовь, но и самое слово, и вот я пишу: «Я сделаю тебе странный вопрос: веришь ли ты, что чувство, которое ты имеешь ко мне, — одна дружба? Веришь ли ты, что чувство, которое я имею к тебе, — одна дружба?Я
не верю».
— Да, да, это прекрасно, ну и пусть подает лекарство и что
нужно;
не о том речь, — я вас, та soeur, [сестра (фр.).] спрашиваю, зачем она здесь, когда говорят о семейном деле, да еще голос подымает? Можно думать после этого, что она делает одна, а потом жалуетесь. Эй, карету!
— Разве получаса
не достаточно, чтобы дойти от Астраковых до Поварской? Мы бы тут болтали с тобой целый час, ну, оно как ни приятно, а я из-за этого
не решился прежде, чем было
нужно, оставить умирающую женщину. Левашова, — прибавил он, — посылает вам свое приветствие, она благословила меня на успех своей умирающей рукой и дала мне на случай нужды теплую шаль.
Все это так, но ни Цезарь, ни Дон Карлос с Позой, ни мы с Вадимом
не объяснили, для чего же
нужно что-нибудь делать для бессмертия?
Но — и в этом его личная мощь — ему вообще
не часто
нужно было прибегать к таким фикциям, он на каждом шагу встречал удивительных людей, умел их встречать, и каждый, поделившийся его душою, оставался на всю жизнь страстным другом его и каждому своим влиянием он сделал или огромную пользу, или облегчил ношу.
— Я имею к вам, генерал, небольшую просьбу. Если вам меня
нужно,
не посылайте, пожалуйста, ни квартальных, ни жандармов, они пугают, шумят, особенно вечером. За что же больная жена моя будет больше всех наказана в деле будочника?
Помня знаменитое изречение Талейрана, я
не старался особенно блеснуть усердием и занимался делами, насколько было
нужно, чтоб
не получить замечания или
не попасть в беду. Но в моем отделении было два рода дел, на которые я
не считал себя вправе смотреть так поверхностно, это были дела о раскольниках и злоупотреблении помещичьей власти.
как сказал об нём Пушкин, был идеалом образцового капрала, так, как он носился в мечтах отца Фридриха II; нечеловеческая преданность, механическая исправность, точность хронометра, никакого чувства, рутина и деятельность, ровно столько ума, сколько
нужно для исполнителя, и ровно столько честолюбия, зависти, желчи, чтоб предпочитать власть деньгам. Такие люди — клад для царей. Только мелкой злопамятностью Николая и можно объяснить, что он
не употребил никуда Аракчеева, а ограничился его подмастерьями.
Авигдора, этого О'Коннеля Пальоне (так называется сухая река, текущая в Ницце), посадили в тюрьму, ночью ходили патрули, и народ ходил, те и другие пели песни, и притом одни и те же, — вот и все.
Нужно ли говорить, что ни я, ни кто другой из иностранцев
не участвовал в этом семейном деле тарифов и таможен. Тем
не менее интендант указал на несколько человек из рефюжье как на зачинщиков, и в том числе на меня. Министерство, желая показать пример целебной строгости, велело меня прогнать вместе с другими.
Или вы думаете, что после взятия Бастилии, после террора, после войны и голода, после короля-мещанина и мещанской республики я поверю вам, что Ромео
не имел прав любить Джульетту за то, что старые дураки Монтекки и Капулетти длили вековую ссору и что я ни в тридцать, ни в сорок лет
не могу выбрать себе подруги без позволения отца, что изменившую женщину
нужно казнить, позорить?
Действительно, он сказал правду: комната была
не только
не очень хороша, но прескверная. Выбора
не было; я отворил окно и сошел на минуту в залу. Там все еще пили, кричали, играли в карты и домино какие-то французы. Немец колоссального роста, которого я видал, подошел ко мне и спросил, имею ли я время с ним поговорить наедине, что ему
нужно мне сообщить что-то особенно важное.