Неточные совпадения
Улыбнитесь, пожалуй, да только кротко, добродушно, так, как улыбаются, думая о своем пятнадцатом годе. Или
не лучше ли призадуматься над своим «Таков ли был я, расцветая?» и благословить судьбу, если у вас была юность (
одной молодости недостаточно на это); благословить ее вдвое, если у вас был тогда
друг.
— Ах, какая скука! Набоженство все!
Не то, матушка, сквернит, что в уста входит, а что из-за уст; то ли есть,
другое ли —
один исход; вот что из уст выходит — надобно наблюдать… пересуды да о ближнем. Ну,
лучше ты обедала бы дома в такие дни, а то тут еще турок придет — ему пилав надобно, у меня
не герберг [постоялый двор, трактир (от нем. Herberge).] a la carte. [Здесь: с податей по карте (фр.).]
В утешение нашим дамам я могу только
одно сказать, что англичанки точно так же метались, толпились, тормошились,
не давали проходу
другим знаменитостям: Кошуту, потом Гарибальди и прочим; но горе тем, кто хочет учиться
хорошим манерам у англичанок и их мужей!
Что касается до твоего положения, оно
не так дурно для твоего развития, как ты воображаешь. Ты имеешь большой шаг над многими; ты, когда начала понимать себя, очутилась
одна,
одна во всем свете.
Другие знали любовь отца и нежность матери, — у тебя их
не было. Никто
не хотел тобою заняться, ты была оставлена себе. Что же может быть
лучше для развития? Благодари судьбу, что тобою никто
не занимался, они тебе навеяли бы чужого, они согнули бы ребяческую душу, — теперь это поздно.
Педанты, которые каплями пота и одышкой измеряют труд мысли, усомнятся в этом… Ну, а как же, спросим мы их, Прудон и Белинский, неужели они
не лучше поняли — хоть бы методу Гегеля, чем все схоласты, изучавшие ее до потери волос и до морщин? А ведь ни тот, ни
другой не знали по-немецки, ни тот, ни
другой не читали ни
одного гегелевского произведения, ни
одной диссертации его левых и правых последователей, а только иногда говорили об его методе с его учениками.
Неточные совпадения
Чем дальше он ехал, тем веселее ему становилось, и хозяйственные планы
один лучше другого представлялись ему: обсадить все поля лозинами по полуденным линиям, так чтобы
не залеживался снег под ними; перерезать на шесть полей навозных и три запасных с травосеянием, выстроить скотный двор на дальнем конце поля и вырыть пруд, а для удобрения устроить переносные загороды для скота.
Когда
один был в
хорошем, а
другой в дурном, то мир
не нарушался, но когда оба случались в дурном расположении, то столкновения происходили из таких непонятных по ничтожности причин, что они потом никак
не могли вспомнить, о чем они ссорились.
Одна треть государственных людей, стариков, были приятелями его отца и знали его в рубашечке;
другая треть были с ним на «ты», а третья — были
хорошие знакомые; следовательно, раздаватели земных благ в виде мест, аренд, концессий и тому подобного были все ему приятели и
не могли обойти своего; и Облонскому
не нужно было особенно стараться, чтобы получить выгодное место; нужно было только
не отказываться,
не завидовать,
не ссориться,
не обижаться, чего он, по свойственной ему доброте, никогда и
не делал.
Как всегда, оказалось, что после вопроса о том, в какую цену им угодно нумер, ни
одного хорошего нумера
не было:
один хороший нумер был занят ревизором железной дороги,
другой — адвокатом из Москвы, третий — княгинею Астафьевой из деревни.
И так и
не вызвав ее на откровенное объяснение, он уехал на выборы. Это было еще в первый раз с начала их связи, что он расставался с нею,
не объяснившись до конца. С
одной стороны, это беспокоило его, с
другой стороны, он находил, что это
лучше. «Сначала будет, как теперь, что-то неясное, затаенное, а потом она привыкнет. Во всяком случае я всё могу отдать ей, но
не свою мужскую независимость», думал он.