Неточные совпадения
В нужде, в работе, лишенные теплой одежды, а иногда насущного хлеба, они умели выходить, вскормить целую семью львенков; отец передал им неукротимый и гордый дух свой, веру в себя,
тайну великих несчастий, он воспитал их примером, мать — самоотвержением и горькими
слезами.
… С ужасом открывается мало-помалу
тайна, несчастная мать сперва старается убедиться, что ей только показалось, но вскоре сомнение невозможно; отчаянием и
слезами сопровождает она всякое движение младенца, она хотела бы остановить
тайную работу жизни, вести ее назад, она ждет несчастья, как милосердия, как прощения, а неотвратимая природа идет своим путем, — она здорова, молода!
Вообще женское развитие —
тайна: все ничего, наряды да танцы, шаловливое злословие и чтение романов, глазки и
слезы — и вдруг является гигантская воля, зрелая мысль, колоссальный ум.
Неточные совпадения
— Не буду, не буду, — сказала мать, увидав
слезы на глазах дочери, — но одно, моя душа: ты мне обещала, что у тебя не будет от меня
тайны. Не будет?
И там же надписью печальной // Отца и матери, в
слезах, // Почтил он прах патриархальный… // Увы! на жизненных браздах // Мгновенной жатвой поколенья, // По
тайной воле провиденья, // Восходят, зреют и падут; // Другие им вослед идут… // Так наше ветреное племя // Растет, волнуется, кипит // И к гробу прадедов теснит. // Придет, придет и наше время, // И наши внуки в добрый час // Из мира вытеснят и нас!
Она поэту подарила // Младых восторгов первый сон, // И мысль об ней одушевила // Его цевницы первый стон. // Простите, игры золотые! // Он рощи полюбил густые, // Уединенье, тишину, // И ночь, и звезды, и луну, // Луну, небесную лампаду, // Которой посвящали мы // Прогулки средь вечерней тьмы, // И
слезы,
тайных мук отраду… // Но нынче видим только в ней // Замену тусклых фонарей.
Чужие и свои победы, // Надежды, шалости, мечты. // Текут невинные беседы // С прикрасой легкой клеветы. // Потом, в отплату лепетанья, // Ее сердечного признанья // Умильно требуют оне. // Но Таня, точно как во сне, // Их речи слышит без участья, // Не понимает ничего, // И
тайну сердца своего, // Заветный клад и
слез и счастья, // Хранит безмолвно между тем // И им не делится ни с кем.
Он пел любовь, любви послушный, // И песнь его была ясна, // Как мысли девы простодушной, // Как сон младенца, как луна // В пустынях неба безмятежных, // Богиня
тайн и вздохов нежных; // Он пел разлуку и печаль, // И нечто, и туманну даль, // И романтические розы; // Он пел те дальные страны, // Где долго в лоно тишины // Лились его живые
слезы; // Он пел поблеклый жизни цвет // Без малого в осьмнадцать лет.