Неточные совпадения
В сущности, скорее надобно дивиться — как Сенатор мог так долго жить под одной крышей с моим отцом, чем
тому, что они разъехались. Я редко видал двух человек
более противуположных, как они.
Жизнь кузины шла не по розам. Матери она лишилась ребенком. Отец был отчаянный игрок и, как все игроки по крови, — десять раз был беден, десять раз был богат и кончил все-таки
тем, что окончательно разорился. Les beaux restes [Остатки (фр.).] своего достояния он посвятил конскому заводу, на который обратил все свои помыслы и страсти. Сын его, уланский юнкер, единственный брат кузины, очень добрый юноша, шел прямым путем к гибели: девятнадцати лет он уже был
более страстный игрок, нежели отец.
Через несколько месяцев Николай произвел высшие классы воспитательных домов в обер-офицерский институт,
то есть не велел
более помещать питомцев в эти классы, а заменил их обер-офицерскими детьми.
Этих
более виновных нашлось шестеро: Огарев, Сатин, Лахтин, Оболенский, Сорокин и я. Я назначался в Пермь. В числе осужденных был Лахтин, который вовсе не был арестован. Когда его позвали в комиссию слушать сентенцию, он думал, что это для страха, для
того чтоб он казнился, глядя, как других наказывают. Рассказывали, что кто-то из близких князя Голицына, сердясь на его жену, удружил ему этим сюрпризом. Слабый здоровьем, он года через три умер в ссылке.
Что бы ни было, отвечай; казначейство обокрадут — виноват; церковь сгорела — виноват; пьяных много на улице — виноват; вина мало пьют — тоже виноват (последнее замечание ему очень понравилось, и он продолжал
более веселым тоном); хорошо, вы меня встретили, ну, встретили бы министра, да тоже бы эдак мимо; а
тот спросил бы: «Как, политический арестант гуляет? — городничего под суд…»
…Приглашения Тюфяева на его жирные, сибирские обеды были для меня истинным наказанием. Столовая его была
та же канцелярия, но в другой форме, менее грязной, но
более пошлой, потому что она имела вид доброй воли, а не насилия.
Но именно в
ту эпоху, когда я жил с Витбергом, я
более, чем когда-нибудь, был расположен к мистицизму.
— Я увидел, — рассказывал он, улыбаясь, — что это действительно был ответ на
ту бумагу, — и, благословясь, подписал. Никогда
более не было помину об этом деле — бумага была вполне удовлетворительна.
Высокий ростом, с волосами странно разбросанными, без всякого единства прически, с резким лицом, напоминающим ряд членов Конвента 93 года, а всего
более Мара, с
тем же большим ртом, с
тою же резкой чертой пренебрежения на губах и с
тем же грустно и озлобленно печальным выражением; к этому следует прибавить очки, шляпу с широкими полями, чрезвычайную раздражительность, громкий голос, непривычку себя сдерживать и способность, по мере негодования, поднимать брови все выше и выше.
Отсюда легко понять поле, на котором мы должны были непременно встретиться и сразиться. Пока прения шли о
том, что Гете объективен, но что его объективность субъективна, тогда как Шиллер — поэт субъективный, но его субъективность объективна, и vice versa, [наоборот (лат.).] все шло мирно. Вопросы
более страстные не замедлили явиться.
Гегель держался в кругу отвлечений для
того, чтоб не быть в необходимости касаться эмпирических выводов и практических приложений, для них он избрал очень ловко тихое и безбурное море эстетики; редко выходил он на воздух, и
то на минуту, закутавшись, как больной, но и тогда оставлял в диалектической запутанности именно
те вопросы, которые всего
более занимали современного человека.
Как не понять такую простую мысль, как, например, что «душа бессмертна, а что умирает одна личность», — мысль, так успешно развитая берлинским Михелетом в его книге. Или еще
более простую истину, что безусловный дух есть личность, сознающая себя через мир, а между
тем имеющая и свое собственное самопознание.
— А в еще
более образованных странах бывает гильотина, которой казнят
тех, которые находят это прекрасным.
Мало-помалу из них составляются группы.
Более родное собирается около своих средоточий; группы потом отталкивают друг друга. Это расчленение дает им ширь и многосторонность для развития; развиваясь до конца,
то есть до крайности, ветви опять соединяются, как бы они ни назывались — кругом Станкевича, славянофилами или нашим кружком.
Она поехала в Англию. Блестящая, избалованная придворной жизнью и снедаемая жаждой большого поприща, она является львицей первой величины в Лондоне и играет значительную роль в замкнутом и недоступном обществе английской аристократии. Принц Валлийский,
то есть будущий король Георг IV, у ее ног, вскоре
более… Пышно и шумно шли годы ее заграничного житья, но шли и срывали цветок за цветком.
Мужики презирали его и всю его семью; они даже раз жаловались на него миром Сенатору и моему отцу, которые просили митрополита взойти в разбор. Крестьяне обвиняли его в очень больших запросах денег за требы, в
том, что он не хоронил
более трех дней без платы вперед, а венчать вовсе отказывался. Митрополит или консистория нашли просьбу крестьян справедливой и послали отца Иоанна на два или на три месяца толочь воду. Поп возвратился после архипастырского исправления не только вдвое пьяницей, но и вором.
Наши теоретические несогласия, совсем напротив, вносили
более жизненный интерес, потребность деятельного обмена, держали ум бодрее, двигали вперед; мы росли в, этом трении друг об друга и в самом деле были сильнее
тою composité [Здесь: сплоченностью (фр.).] артели, которую так превосходно определил Прудон в механическом труде.
Ни вас, друзья мои, ни
того ясного, славного времени я не дам в обиду; я об нем вспоминаю
более чем с любовью, — чуть ли не с завистью. Мы не были похожи на изнуренных монахов Зурбарана, мы не плакали о грехах мира сего — мы только сочувствовали его страданиям и с улыбкой были готовы кой на что, не наводя тоски предвкушением своей будущей жертвы. Вечно угрюмые постники мне всегда подозрительны; если они не притворяются, у них или ум, или желудок расстроен.
Этот народ, молодой, предприимчивый,
более деловой, чем умный, до
того занят устройством своего жилья, что вовсе не знает наших мучительных болей.
Прежде всякого вызова,
более года
тому назад, положено было запрещение на мое именье, отобраны деловые бумаги, находившиеся в частных руках, наконец, захвачены деньги, 10000 фp., высланные мне из Москвы. Такие строгие и чрезвычайные меры против меня показывают, что я не только в чем-то обвиняем, но что, прежде всякого вопроса, всякого суда, признан виновным и наказан — лишением части моих средств.
«Видел я, — говорил он, — Маккавея, Гедеона… орудие в руках промысла, его меч, его пращ… и чем
более я смотрел на него,
тем сильнее был тронут и со слезами твердил: меч господень! меч господень!
Неточные совпадения
Аммос Федорович. Помилуйте, как можно! и без
того это такая честь… Конечно, слабыми моими силами, рвением и усердием к начальству… постараюсь заслужить… (Приподымается со стула, вытянувшись и руки по швам.)Не смею
более беспокоить своим присутствием. Не будет ли какого приказанья?
Милон. Душа благородная!.. Нет… не могу скрывать
более моего сердечного чувства… Нет. Добродетель твоя извлекает силою своею все таинство души моей. Если мое сердце добродетельно, если стоит оно быть счастливо, от тебя зависит сделать его счастье. Я полагаю его в
том, чтоб иметь женою любезную племянницу вашу. Взаимная наша склонность…
И вдруг что-то внутри у него зашипело и зажужжало, и чем
более длилось это таинственное шипение,
тем сильнее и сильнее вертелись и сверкали его глаза.
Ободренный успехом первого закона, Беневоленский начал деятельно приготовляться к изданию второго. Плоды оказались скорые, и на улицах города
тем же таинственным путем явился новый и уже
более пространный закон, который гласил тако:
В
то время как глуповцы с тоскою перешептывались, припоминая, на ком из них
более накопилось недоимки, к сборщику незаметно подъехали столь известные обывателям градоначальнические дрожки. Не успели обыватели оглянуться, как из экипажа выскочил Байбаков, а следом за ним в виду всей толпы очутился точь-в-точь такой же градоначальник, как и
тот, который за минуту перед
тем был привезен в телеге исправником! Глуповцы так и остолбенели.