Глупостей довольно делали для него и в Германии, но тут совсем не тот характер; в Германии это все стародевическая экзальтация, сентиментальность, все Blumenstreuen; [осыпание цветами (нем.).] у нас — подчинение, признание власти, вытяжка, у нас все «
честь имею явиться к вашему превосходительству».
Неточные совпадения
Моя мать действительно
имела много неприятностей. Женщина чрезвычайно добрая, но без твердой воли, она была совершенно подавлена моим отцом и, как всегда бывает с слабыми натурами, делала отчаянную оппозицию в мелочах и безделицах. По несчастью, именно в этих мелочах отец мой был
почти всегда прав, и дело оканчивалось его торжеством.
Ни Сенатор, ни отец мой не теснили особенно дворовых, то есть не теснили их физически. Сенатор был вспыльчив, нетерпелив и именно потому часто груб и несправедлив; но он так мало
имел с ними соприкосновения и так мало ими занимался, что они
почти не знали друг друга. Отец мой докучал им капризами, не пропускал ни взгляда, ни слова, ни движения и беспрестанно учил; для русского человека это часто хуже побоев и брани.
— С кем я
имею честь говорить?
Нижний храм, иссеченный в горе,
имел форму параллелограмма, гроба, тела; его наружность представляла тяжелый портал, поддерживаемый
почти египетскими колоннами; он пропадал в горе, в дикой, необработанной природе.
Это были люди умные, образованные, честные, состарившиеся и выслужившиеся «арзамасские гуси»; они умели писать по-русски, были патриоты и так усердно занимались отечественной историей, что не
имели досуга заняться серьезно современностью Все они
чтили незабвенную память Н. М. Карамзина, любили Жуковского, знали на память Крылова и ездили в Москве беседовать к И. И. Дмитриеву, в его дом на Садовой, куда и я езживал к нему студентом, вооруженный романтическими предрассудками, личным знакомством с Н. Полевым и затаенным чувством неудовольствия, что Дмитриев, будучи поэтом, — был министром юстиции.
Все это вздор, это подчиненные его небось распускают слух. Все они не
имеют никакого влияния; они не так себя держат и не на такой ноге, чтоб
иметь влияние… Вы уже меня простите, взялась не за свое дело; знаете, что я вам посоветую? Что вам в Новгород ездить! Поезжайте лучше в Одессу, подальше от них, и город
почти иностранный, да и Воронцов, если не испортился, человек другого «режиму».
Чаадаев
имел свои странности, свои слабости, он был озлоблен и избалован. Я не знаю общества менее снисходительного, как московское, более исключительного, именно поэтому оно смахивает на провинциальное и напоминает недавность своего образования. Отчего же человеку в пятьдесят лет, одинокому, лишившемуся
почти всех друзей, потерявшему состояние, много жившему мыслию, часто огорченному, не
иметь своего обычая, свои причуды?
Да и не один Вепрёв и Штин должны радоваться — а и земский моего отца, Василий Епифанов, который, из глубоких соображений учтивости, писал своему помещику: «Повеление ваше по сей настоящей прошедшей
почте получил и по оной же
имею честь доложить…»
Его натура — реальная, живая, всему раскрытая —
имеет многое, чтоб наслаждаться, все, чтоб никогда не скучать, и
почти ничего, чтобы мучиться внутренне, разъедать себя недовольной мыслию, страдать теоретически — сомнением и практически — тоской по несбывшимся мечтам.
На спрашивание же вашего высокоблагородия о том, во-первых, могу ли я, в случае присылки новой головы, оную утвердить и, во-вторых, будет ли та утвержденная голова исправно действовать? ответствовать сим
честь имею: утвердить могу и действовать оная будет, но настоящих мыслей иметь не может.
— «Приступая к обдумыванью возложенного на меня вашим высокородием поручения,
честь имею сим донести на оное: 1) В самой просьбе господина коллежского советника и кавалера Павла Ивановича Чичикова есть уже некоторое недоразумение: в изъясненье того, что требуются ревизские души, постигнутые всякими внезапностями, вставлены и умершие.
Позвали Чебарова, десять целковых ему в зубы, а бумагу назад, и вот
честь имею ее вам представить, — на слово вам теперь верят, — вот, возьмите, и надорвана мною как следует.
Неточные совпадения
Артемий Филиппович.
Имею честь представиться: попечитель богоугодных заведений, надворный советник Земляника.
Частный пристав.
Имею честь поздравить вас, ваше высокоблагородие, и пожелать благоденствия на многие лета!
Лука Лукич (вытягиваясь не без трепета и придерживая шпагу).
Имею честь представиться: смотритель училищ, титулярный советник Хлопов.
Люлюков.
Имею честь поздравить, Анна Андреевна! (Подходит к ручке и потом, обратившись к зрителям, щелкает языком с видом удальства.)Марья Антоновна!
Имею честь поздравить. (Подходит к ее ручке и обращается к зрителям с тем же удальством.)
Артемий Филиппович.
Имел честь сопровождать вас и принимать лично во вверенных моему смотрению богоугодных заведениях.