Неточные совпадения
— Не то, совсем не то! Attention! «Je crains Dieu, cher Abner, — тут пробор, — он закрывал глаза, слегка качал головой и, нежно отталкивая рукой
волны, прибавлял: — et n'ai point d'autre crainte». [Внимание! «
Я боюсь бога, дорогой Абнер… А ничего другого не боюсь» (фр.).]
Огарев еще прежде
меня окунулся в мистические
волны. В 1833 он начинал писать текст для Гебелевой [Г е б е л ь — известный композитор того времени. (Прим. А. И. Герцена.)] оратории «Потерянный рай». «В идее потерянного рая, — писал
мне Огарев, — заключается вся история человечества!» Стало быть, в то время и он отыскиваемый рай идеала принимал за утраченный.
Я не еду из Лондона. Некуда и незачем… Сюда прибило и бросило
волнами, так безжалостно ломавшими, крутившими
меня и все
мне близкое… Здесь и приостановлюсь, чтоб перевести дух и сколько-нибудь прийти в себя.
Мы переехали в Москву. Пиры шли за пирами… Возвратившись раз поздно ночью домой,
мне приходилось идти задними комнатами. Катерина отворила
мне дверь. Видно было, что она только что оставила постель, щеки ее разгорелись ото сна; на ней была наброшена шаль; едва подвязанная густая коса готова была упасть тяжелой
волной… Дело было на рассвете. Она взглянула на
меня и, улыбаясь, сказала...
Да, ты прав, Боткин, — и гораздо больше Платона, — ты, поучавший некогда нас не в садах и портиках (у нас слишком холодно без крыши), а за дружеской трапезой, что человек равно может найти «пантеистическое» наслаждение, созерцая пляску
волн морских и дев испанских, слушая песни Шуберта и запах индейки с трюфлями. Внимая твоим мудрым словам,
я в первый раз оценил демократическую глубину нашего языка, приравнивающего запах к звуку.
Грянула музыка horse guards'oa, [конногвардейцев (англ.).]
я постоял, постоял и вышел сначала в залу, а потом вместе с потоком кринолинных
волн достиг до каскады и с нею очутился у дверей комнаты, где обыкновенно сидели Саффи и Мордини.
Неточные совпадения
«Ты видел, — отвечала она, — ты донесешь!» — и сверхъестественным усилием повалила
меня на борт; мы оба по пояс свесились из лодки; ее волосы касались воды; минута была решительная.
Я уперся коленкою в дно, схватил ее одной рукой за косу, другой за горло, она выпустила мою одежду, и
я мгновенно сбросил ее в
волны.
Я, как матрос, рожденный и выросший на палубе разбойничьего брига: его душа сжилась с бурями и битвами, и, выброшенный на берег, он скучает и томится, как ни мани его тенистая роща, как ни свети ему мирное солнце; он ходит себе целый день по прибрежному песку, прислушивается к однообразному ропоту набегающих
волн и всматривается в туманную даль: не мелькнет ли там на бледной черте, отделяющей синюю пучину от серых тучек, желанный парус, сначала подобный крылу морской чайки, но мало-помалу отделяющийся от пены валунов и ровным бегом приближающийся к пустынной пристани…
Долго при свете месяца мелькал белый парус между темных
волн; слепой все сидел на берегу, и вот
мне послышалось что-то похожее на рыдание: слепой мальчик точно плакал, и долго, долго…
Я велел положить чемодан свой в тележку, заменить быков лошадьми и в последний раз оглянулся на долину; но густой туман, нахлынувший
волнами из ущелий, покрывал ее совершенно, ни единый звук не долетал уже оттуда до нашего слуха.
Я, с трудом спускаясь, пробирался по крутизне, и вот вижу: слепой приостановился, потом повернул низом направо; он шел так близко от воды, что казалось, сейчас
волна его схватит и унесет; но видно, это была не первая его прогулка, судя по уверенности, с которой он ступал с камня на камень и избегал рытвин.