Странно, что в этом случае он поступил точь-в-точь, как с древнейших времен поступает человечество:
Наполеон говаривал, что судьба — слово, не имеющее смысла, — оттого-то оно так и утешительно.
Этого женевец не мог знать: он сердце человеческое изучал по Плутарху, он знал современность по Мальт-Брёну и статистикам; он в сорок лет без слез не умел читать «Дон-Карлоса», верил в полноту самоотвержения, не мог простить
Наполеону, что он не освободил Корсики, и возил с собой портрет Паоли.
Занадобились Франции полководцы — и пошли Дюмурье, Гош,
Наполеон со своими маршалами… конца нет; пришли времена мирные — и о военных способностях ни слуху ни духу.