На круглом столе, без скатерти и тарелок, лежали калачи, булки, огурцы и
нарезанная колбаса, стояли уже приходившая к концу четвертная бутыль водки и рюмки.
С улыбкой сквозь красивые усы и бородку он крепко пожал мне руку, сделал легкий поклон, щелкнул опорками пятку о пятку, как, по-видимому, привык делать в сапогах со шпорами, и отрекомендовался: поручик Попов. Думаю, что это был псевдоним. Уж очень он на меня свысока смотрел. Но когда мы выпили по четвертому стаканчику, закусывая соленым огурцом,
нарезанным на газете, с кусочками печенки, он захмелел, снизошел до меня и разговорился.