Неточные совпадения
Это был сыроватый известняк, которому, может быть, сотни тысячелетий придали совершенно правильные и
причудливые формы, выточив, как самый лучший токарь, то
в виде гитары, то круглым пирожком с правильными выпуклостями сверху и снизу, то полумесяцем, то фигурой человека на одной ноге — самые разнообразные формы, и на всех камешках следы вращательного движения — круговые полоски.
Голубые озера,
причудливые камешки
в каскадах пещеры и наконец я сам, как живой, перед собственными своими глазами, на розовом фоне позолоченных утренней зарей снегов.
Вызываю
в памяти красивые картины сверкающих ледников с
причудливыми формами…
Офелия
в цветах,
в причудливом уборе
Из майских роз и влажных нимф речных
На золотых кудрях, с безумием во взоре,
Внимала звукам темных дум своих.
Ее дыханьем насмерть пораженный,
Припал к устам, как раненый олень,
Прекрасный принц Гамлет, любовью опьяненный,
Когда пред ним отца явилась тень…
Он вскрикнул и воскрес…
Неточные совпадения
Хотя
в ее косвенных взглядах я читал что-то дикое и подозрительное, хотя
в ее улыбке было что-то неопределенное, но такова сила предубеждений: правильный нос свел меня с ума; я вообразил, что нашел Гётеву Миньону, это
причудливое создание его немецкого воображения, — и точно, между ими было много сходства: те же быстрые переходы от величайшего беспокойства к полной неподвижности, те же загадочные речи, те же прыжки, странные песни…
Тот, кому случалось, как мне, бродить по горам пустынным, и долго-долго всматриваться
в их
причудливые образы, и жадно глотать животворящий воздух, разлитой
в их ущельях, тот, конечно, поймет мое желание передать, рассказать, нарисовать эти волшебные картины.
Эта живость, эта совершенная извращенность мальчика начала сказываться на восьмом году его жизни; тип рыцаря
причудливых впечатлений, искателя и чудотворца, т. е. человека, взявшего из бесчисленного разнообразия ролей жизни самую опасную и трогательную — роль провидения, намечался
в Грэе еще тогда, когда, приставив к стене стул, чтобы достать картину, изображавшую распятие, он вынул гвозди из окровавленных рук Христа, т. е. попросту замазал их голубой краской, похищенной у маляра.
Она видела
в стране далеких пучин подводный холм; от поверхности его струились вверх вьющиеся растения; среди их круглых листьев, пронизанных у края стеблем, сияли
причудливые цветы.
Под вечер он уселся
в каюте, взял книгу и долго возражал автору, делая на полях заметки парадоксального свойства. Некоторое время его забавляла эта игра, эта беседа с властвующим из гроба мертвым. Затем, взяв трубку, он утонул
в синем дыме, живя среди призрачных арабесок [Арабеска — здесь: музыкальное произведение,
причудливое и непринужденное по своему характеру.], возникающих
в его зыбких слоях.