Неточные совпадения
Васе я назвал свою настоящую фамилию, родину, сказал, что был в гимназии и увлекся цирком, а о
других похождениях ни слова. Я был совершенно спокоен, что, если буду в театре, мой
отец паспорт пришлет. А Вася дал мне слово, что своего
отца он уговорит принять меня.
На
другой день зашел к нему, познакомился с
отцом.
Миша родился уже в Москве. Сын Прова вырос в кругу талантов и знаменитостей; у его
отца собиралось все лучшее из артистического и литературного мира, что только было в Москве: А. Н. Островский, М. Е. Салтыков-Щедрин, А. Ф. Писемский, А. А. Потехин, Н. С. Тихонравов, Аполлон Григорьев, Л. Мей, Н. А. Чаев и
другие. Многие из них впоследствии стали
друзьями Михаила Провыча.
Сухой, жилистый, черноглазый, ростом почти с
отца и похожий на него во всем, оставшись круглым сиротой, Данилка —
другого имени ни от кого ему и впоследствии не было — ошалел от богатства.
Первым делом шулера, которые повели умелую атаку — сначала проигрывая мелкие суммы, а потом выигрывая тысячи… Втравили в беговую охоту, он завел рысистую конюшню, но призов выигрывал мало… Огромный дом у храма Христа Спасителя и
другие дома
отца были им спущены, векселя выкуплены за бесценок должниками, и в конце концов он трепался около ипподрома в довольно поношенном костюме, а потом смылся с горизонта, безумно и зло разбросав миллион в самых последних притонах столицы.
О турах я читал в естественной истории еще гимназистом, а об охоте на туров я слышал тогда же от
друга моего
отца, от старого и знаменитого на всю Вологодскую губернию охотника Ираклиона Корчагина, в кабинете которого среди всевозможных охотничьих трофеев, вплоть до чучела барса, убитого им в молодые годы во время службы на Кавказе, были еще два огромных турьих рога, один как есть натуральный, а
другой в серебре, служивший кубком.
Гамлет — Вольский в сопровождении двух приставленных к нему королем его
друзей, Горацио и Марчелло, вышел на террасу, где появлялась тень
отца. Он одним взмахом накинул на себя тяжелый плащ, который сразу красиво задрапировал его фигуру.
Вид отца недостойного, особенно сравнительно с
отцами другими, достойными, у других детей, его сверстников, невольно подсказывает юноше вопросы мучительные.
Никогда никому не делают выговоров за опоздание, и никогда не опаздывают, нешто старшие, которых
отцы другой раз задержат дома какой-нибудь работой.
Неточные совпадения
Г-жа Простакова (осматривая кафтан на Митрофане). Кафтан весь испорчен. Еремеевна, введи сюда мошенника Тришку. (Еремеевна отходит.) Он, вор, везде его обузил. Митрофанушка,
друг мой! Я чаю, тебя жмет до смерти. Позови сюда
отца.
Стародум(приметя всех смятение). Что это значит? (К Софье.) Софьюшка,
друг мой, и ты мне кажешься в смущении? Неужель мое намерение тебя огорчило? Я заступаю место
отца твоего. Поверь мне, что я знаю его права. Они нейдут далее, как отвращать несчастную склонность дочери, а выбор достойного человека зависит совершенно от ее сердца. Будь спокойна,
друг мой! Твой муж, тебя достойный, кто б он ни был, будет иметь во мне истинного
друга. Поди за кого хочешь.
— Да вот посмотрите на лето. Отличится. Вы гляньте-ка, где я сеял прошлую весну. Как рассадил! Ведь я, Константин Дмитрич, кажется, вот как
отцу родному стараюсь. Я и сам не люблю дурно делать и
другим не велю. Хозяину хорошо, и нам хорошо. Как глянешь вон, — сказал Василий, указывая на поле, — сердце радуется.
Сережа, и прежде робкий в отношении к
отцу, теперь, после того как Алексей Александрович стал его звать молодым человеком и как ему зашла в голову загадка о том,
друг или враг Вронский, чуждался
отца. Он, как бы прося защиты, оглянулся на мать. С одною матерью ему было хорошо. Алексей Александрович между тем, заговорив с гувернанткой, держал сына за плечо, и Сереже было так мучительно неловко, что Анна видела, что он собирается плакать.
Урок состоял в выучиваньи наизусть нескольких стихов из Евангелия и повторении начала Ветхого Завета. Стихи из Евангелия Сережа знал порядочно, но в ту минуту как он говорил их, он загляделся на кость лба
отца, которая загибалась так круто у виска, что он запутался и конец одного стиха на одинаковом слове переставил к началу
другого. Для Алексея Александровича было очевидно, что он не понимал того, что говорил, и это раздражило его.