Была еще крупная власть — это полицмейстер,
полковник А.Д. Суворов, бывший кавалерист, прогусаривший свое имение и попавший на эту должность по протекции. Страстный псовый охотник, не признававший ничего, кроме охоты, лошадей, театра и товарищеских пирушек, непременно с жженкой и пуншем. Он носился на шикарной паре с отлетом по городу, кнутиком подхлестывал пристяжную, сам не зная куда и зачем — только не в полицейское управление.
Неточные совпадения
Меня окружает публика… Пожарные… Брандмейстер, придя в себя, обнял и поцеловал меня…
А я все еще в себя не приду. К нам подходит
полковник небольшого роста, полицмейстер Алкалаев-Карагеоргий, которого я издали видел в городе… Брандмейстер докладывает ему, что я его спас.
—
А! Вы кто такой? — очень вежливо обратился ко мне
полковник, но тут подскочил квартальный.
Не успел
полковник налить первую рюмку, как вошел полковник-жандарм, звеня шпорами. Седая голова, черные усы, черные брови, золотое пенсне. Полицмейстер пробормотал какую-то фамилию,
а меня представил так — охотник, медвежатник.
Мне это было необходимо, чтобы успокоить напряженные нервы.
Полковники пришли в восторг,
а жандарм умилился...
— Теперь,
полковник, вы меня напоили и накормили, так уж, по доброму русскому обычаю, спать уложите,
а там завтра уж и спрашивайте. Сегодня я отвечать не буду, сыт, пьян и спать хочу…
— Приезжий, как и вы здесь, и, как и вы, сейчас гость
полковника,
а через несколько минут буду арестантом. И больше я вам ничего не скажу.
— Да, он человек нервный, ранен в голову… И завтра вам придется говорить с ним,
а сегодня я принужден вас продержать до утра — извините уж, это распоряжение
полковника — под стражей…
Коляска подкатывала к крыльцу, где уже стояли встречавшие,
а в коляске молодой офицер в белой гвардейской фуражке,
а рядом с ним — незабвенная фигура — жандармский
полковник, с седой головой, черными усами и над черными бровями знакомое золотое пенсне горит на солнце.
И всюду мелькает белая поддевка Лентовского,
а за ним его адъютанты, отставной
полковник Жуковский, старик князь Оболенский, важный и исполнительный, и не менее важный молодой и изящный барин Безобразов, тот самый, впоследствии блестящий придворный чин, «друг великих князей» и представитель царя в дальневосточной авантюре, кончившейся злополучной японской войной.
— Там уже есть такие, найдутся,
а то расходы-то какие будут фабрике, ежели не докажут поджога… Ну,
а как ваш
полковник поживает?
Только уже не
полковник,
а генерал, поседевший и обрюзгший.
— Комендантом Омской крепости был
полковник А. Ф. де Граве, по воспоминаниям старшего адъютанта омского корпусного штаба Н. Т. Черевина, «добрейший и достойнейший человек».] умерявшего иногда его дикие выходки, то он бы наделал больших бед своим управлением.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. После? Вот новости — после! Я не хочу после… Мне только одно слово: что он,
полковник?
А? (С пренебрежением.)Уехал! Я тебе вспомню это!
А все эта: «Маменька, маменька, погодите, зашпилю сзади косынку; я сейчас». Вот тебе и сейчас! Вот тебе ничего и не узнали!
А все проклятое кокетство; услышала, что почтмейстер здесь, и давай пред зеркалом жеманиться: и с той стороны, и с этой стороны подойдет. Воображает, что он за ней волочится,
а он просто тебе делает гримасу, когда ты отвернешься.
«Слыхали, ну так что ж?» // — В ней главный управляющий // Был корпуса жандармского //
Полковник со звездой, // При нем пять-шесть помощников, //
А наш Ермило писарем // В конторе состоял.
Они поворачивались, чтоб итти назад, как вдруг услыхали уже не громкий говор,
а крик. Левин, остановившись, кричал, и доктор тоже горячился. Толпа собиралась вокруг них. Княгиня с Кити поспешно удалились,
а полковник присоединился к толпе, чтоб узнать, в чём дело.
―
А! вот и они! ― в конце уже обеда сказал Степан Аркадьич, перегибаясь через спинку стула и протягивая руку шедшему к нему Вронскому с высоким гвардейским
полковником. В лице Вронского светилось тоже общее клубное веселое добродушие. Он весело облокотился на плечо Степану Аркадьичу, что-то шепча ему, и с тою же веселою улыбкой протянул руку Левину.
—
А! — вскрикнул князь, увидав московского
полковника, стоявшего около, и, поклонившись госпоже Шталь, отошел с дочерью и с присоединившимся к ним московским
полковником.